Мухи

Локоть Инны съехал с подлокотника, журнал упал, шелестя, на ковер. Инна очнулась перед телевизором. Перепутавшая сон и явь. На экране отплясывали какие-то морячки. Передача приснилась ей от и до.

«Это приятнее, чем манекены», – буркнула Инна. Лежа в постели, она снова и снова прокручивала сон, дурацкий мультик про желания. Навязчивый, как та мелодия. Ту-ту-ру-ру-ту-ту.

Во вторник она обслужила сразу двух беременных клиенток. Погруженная в мысли, скучающая за прилавком, она вывела контурным карандашом на салфетке: «Заложные, я хочу забеременеть».

Копаясь в сумке, ища ключи, она обнаружила эту записку и обругала себя.

«Мало тебе бабок-шептуний и прочих аферистов? Дожилась! Теперь ты выполняешь ритуалы, которые сама же и придумала».

Салфетка отправилась в старую подъездную печь.

– Куда ты? – Инна перекатилась на край дивана, голая и счастливая.

Коля чмокнул ее в колено.

– Воды попить.

– Я принесу.

– Отдыхай, я сам.

– Кувшин возле микроволновки.

Коля встал, обмотался одеялом, как мушкетерским плащом.

– Слушай, – сказал он, – я у крестницы спросить побоялся. Тебе в этом доме нормально?

– Нормально, а что?

– Ну, какой-то он мрачный.

– Привыкнуть нужно. Мне все дома мрачные. Если я в них одна.

Коля запахнул полы импровизированного плаща и оглядел Инну, ее аппетитную фигуру, мягкие и нежные груди. Нагнулся и поцеловал в губы.

– Повторим попозже?

Она замурчала.

– Я в твоем распоряжении.

Коля пошел за водой, напевая частушку:

– Мы с Ваньком в Эмитивилле занимались шпили-вили…

Инна улыбнулась. Бывал он на Кубе и Мадагаскаре или соврал – не столь важно. Она не противилась бы, останься он на завтра. И на послезавтра.

– Мне вампир проел кишки, а у Ванюши нет башки…

Инна легла на живот, нашарила пачку сигарет. Балкон был открыт, распаленное тело остужал ночной воздух. Она подкурила ментоловую сигарету, замлела, смакуя дым.

За стеной грохнуло.

– Ты не споткнулся? – спросила она.

Ответом было какое-то бульканье.

– Там высокие пороги. Спилила бы их, но квартира съемная.

Она стряхнула пепел в бокал. Задумчиво пососала палец. Скрипнули половицы. Коля возвращался, чтобы обнять ее, примостить голову ей на грудь. Может быть, она расщедрится и сделает кое-что, чего никогда не делала на первом свидании? О, ему точно понравится. Она хмыкнула.

Загасила окурок, разогнала рукой дым.

– Ты не заблудился?

Опять это бульканье.

– Коль?

Инна поднялась. В ту же секунду сквозняк затворил балконную дверь.

«Паршивая дыра над входом».

Она на цыпочках пошла в коридор.

– Как насчет…

Коля полз по паркету. Пытался ползти. Накидка спала, бледные ягодицы выделялись в полутьме. Пальцы цеплялись за доски.

– Ты что? – Она бросилась навстречу, а мужчина булькнул и задрал подбородок. Одной рукой он держался за горло. Из-под пятерни хлестала кровь. В ноздри ударил запах мясного рынка. Красный ручей лился из вспоротой шеи. Глаза Коли выпучились, он замычал. Надулся и лопнул багровый пузырь.

– Бе…

Длинная тень накрыла коридор. Кто-то хихикнул за углом.

– ги…

«Убийца! – промелькнуло в сознании. – Убийца на кухне».

Мужчина, три минуты назад ласкавший ее, рухнул лицом в пол, в липкую лужу.

Инна побежала. Пятки шлепали по доскам. Грудь колыхалась, сердце бешено стучало. Она провернула замок, ожидая, что нож маньяка вонзится в спину. Зарежет, как зарезал Колю.

Дверь распахнулась, Инна вывалилась в подъезд. Понеслась по тамбуру. Ей было абсолютно наплевать, что кто-то увидит ее голой. Смерть шла по пятам, она слышала мерзкий смех в темноте. Лампочка тускло мигала под потолком. Инна выскочила на этаж. Десять метров, и она у соседской квартиры. Абрамовы дома, они вызовут полицию…

Как же так? Как же так получилось?

Инна шагнула по бетону, и что-то боднуло ее в плечо изо всех сил. Ступни потеряли опору. Она вскрикнула и полетела в пустоту. Невесомая, как перышко. Приземлилась Инна на лестнице. Ноги подвернулись, кости сосчитали ступеньки. Она услышала сухой хруст. Скатилась на площадку между этажами и осталась лежать, вывернув конечности.

«Господи, только бы не позвоночник», – подумала она, таращась на кафельную плитку.

Она не почувствовала холодные руки, что окольцевали щиколотки. Но кафель дернулся, ступенька пнула в скулу. Ее потащили обратно, грубо, словно куклу. Слезы застилали кругозор. Она тщетно пробовала кричать. Голова отскакивала от ступенек, мозг трясся в своей скорлупе.

Дверь квартиры захлопнулась, и замок щелкнул. В пустом коридоре красные лужи уменьшались, кровь всасывалась в щели паркета. Дом наводил порядок. Замолчала, не допев куплет, Кайли Миноуг. Коля совершал свое последнее путешествие в стенах здания.

Мир опрокинулся, щека Инны отлепилась от бетона. Ее тащили вверх. Живот царапался о железную лестницу, груди свисали к окровавленному лицу. Она скосила глаза и посмотрела на отверстый люк чердака. Из темноты на нее глядел тот, кого одни называли Баал-Зебубом, иные величали Кучером, а она знала под именем Урфина Джюса.

Заскрежетали петли, и чердак поглотил Инну.

25 Храм

Помилуй мя, Боже, помилуй мя.