Мухобойка, соль и лошадь-качалка

– Скала над масонскими камнями – опасное место. Особенно в гололед, об этом всегда предупреждают местное население по радио и в газетах. – Задумчиво проговорил Гирс. – Вам следовало бы выбрать другое место для прогулки.

– Вы совершенно правы. – Согласился художник. – Я проявил непростительное легкомыслие и был наказан. Совсем как в детстве, когда разбивал в кровь колено за невыученный урок.

Даниил промолчал, было неясно, как он отнесся к данному выводу, но между его бровей появилась резкая вертикальная складка.

– Вы принимаете какие-нибудь лекарства?

– Да, Парамонов выписывает их мне с завидной регулярностью. Что-то успокаивающее, плюс сильное снотворное, без которого я просто не могу жить в последнее время.

– Что-нибудь еще произошло с вами в эти год-два?

– Не хотелось бы утомлять вас подобными нудными деталями….

– Я очень люблю подробные нудные детали! – с едва заметной улыбкой перебил его Гирс. – Доставьте мне это удовольствие!

– Что ж…. – Аполлинарий вцепился в подлокотник кресла так, что ногти его побелели. – Извольте. Год назад я чуть не погиб при небольшом пожаре у нас на летней кухне.

– Как это произошло?

– Не имею ни малейшего представления. Летняя кухня – небольшая постройка перед садом, на заднем дворе нашего дома. Это крошечный дощатый домик, в котором стоит кирпичный мангал для шашлыков, небольшая печь, на котором Илона варит варенья, и мой продавленный старый диван. Я, знаете ли, простояв у мольберта около пяти часов, решил подремать в этом райском местечке. Не хотелось мыть руки и переодеваться для того, чтобы подняться в дом…. Я и раньше частенько так делал. В тот день на печке что-то томилось на маленьком огне в огромной кастрюле. Я уснул, как только моя голова коснулась жесткой вышитой подушки….. А вот проснулся бы – вопрос до сих пор остается открытым. Я с трудом очнулся оттого, что меня поливали ледяной водой, кругом были слышны истерические крики, от черного дыма сдавило грудь. Пока я спал, ветром захлопнуло дверь, с кастрюли на плиту упало полотенце, оно тут же вспыхнуло. Огонь быстро перекинулся на стол, на деревянную стену за плитой. Меня спасло то, что Гоша в этот момент вернулся домой, и, проходя по тропинке мимо сада, почувствовал запах гари….

– Каким же образом это происшествие может быть связано с присутствием Нарисованного Человека?

– Что ж, я объясню. – Улыбнулся художник. – Сергей Парамонов, мой психотерапевт, уже долгое время пытается облегчить мое состояние. Ровно за сутки до пожара в летнем домике, час в час, мы шли с ним по той самой тропинке мимо сада, я провожал его к воротам. Наш разговор был продолжением психотерапевтического сеанса, проведенного в моем кабинете. Сергей спросил меня: – «Что же, по твоему разумению, следует сделать, чтобы избавиться раз и навсегда от Нарисованного Человека?» Я, подумав, ответил ему: – «Нужно сжечь все мои картины, эскизы, наброски… – весь мой идиллический придуманный мир. Если я хочу остаться в реальном мире, то никогда больше не должен брать в руки краски и карандаш. Заняться простым и приземленным делом, забыть о творческом искажении пространства и прочих метаморфозах перенесения действительности на плоскость. Сгорят картины, исчезнет нарисованный мир – исчезнет Нарисованный Человек!» Парамонов грустно засмеялся, с сомнением покачал головой: – «Сможешь ли ты прожить без живописи? Это будет стресс еще более страшный, чем сосуществование с Нарисованным Человеком. Есть ли еще варианты?» И тогда я, тоже со смехом, сказал: – «Конечно, есть. Я могу сгореть сам!» Поверьте мне, Даниил Владимирович, мне вовсе не хотелось покидать этот бренный мир, я ответил так, чтобы более ярко показать тупиковость ситуации. Но как только я произнес эти слова, будто бы чья-то тень нависла над садом, скрыла солнце. Совпадение, скажете вы? Я не стану с вами спорить, но и бороться с этим я больше не буду, я решил оставить искусство.

– Это ваше право. – Невесело откликнулся Гирс. – В чем же тогда вы хотели просить у меня совета? Для чего было нужно мое присутствие? Я могу попытаться помочь вам с проблемами, возникшими в реальном пространстве. В Нарисованных Мирах я ориентируюсь плохо, и вступать в схватку с сюрреальными персонажами мне еще не приходилось.

– Уверяю вас, проблемы у меня самые реальные. – Горячо заверил собеседника Аполлинарий. – Совсем недавно я случайно узнал, что человек, которого я считал своим другом… своим близким другом, за моей спиной предает меня! Этот человек, догадываясь о моем состоянии, пытается отнять у меня последнее, или попросту ждет того момента, когда я исчезну с лица земли….

– Вы считаете, вас хотят убить?

– Не знаю. – В отчаянии художник стиснул ладони. – Возможно и так! А возможно, этот человек просто ждет, что у меня сдадут нервы, и я натяну себе на шею петлю….

– Вы можете назвать имя этого человека?

– Да…. Через минуту вы узнаете его имя! Но сначала обещайте мне одну вещь!

– Какую?

– Если со мной что-то случится, если я умру….

– Аполлинарий Федорович….