Муки науки. Ученый и власть, ученый и деньги, ученый и мораль

Наука – это лишь часть русской культуры, но очень важная часть. В годы революционной смуты Брюсов столкнулся с похожей ситуацией гибели высокой культуры, как при нашествии гуннов, и пророчествовал в стихотворении «Грядущие гунны»:

А мы, мудрецы и поэты,
Хранители тайны и веры,
Унесем зажженные светы,
В катакомбы, в пустыни, в пещеры…

Сейчас некуда унести зажженные светы. Свет науки либо сияет, либо гаснет.

Без науки народ становится неконкурентоспособным и не готовым к встрече с природными и социальными катаклизмами. А, вполне возможно, они предстоят и частью уже наступили. Уже сейчас нам необходимо как-то справиться с демографическим спадом, с эпидемиями алкоголизма и наркомании, поставившими народ на грань вымирания. Есть и более далекие угрозы – возможное падение астероида Апофис в 2036 году (пресс-конференция директора Института прикладной астрономии РАН 30 июня 2009 года), предстоящее великое оледенение (мы живем в одном из межледниковий). Без науки мы безоружны.

Я не пугаю набрасыванием возможных сценариев будущего. Я показываю сценарий, уже осуществляющийся.

В истории были примеры гибели великих цивилизаций, по каким-то причинам лишившихся важнейших компонентов культуры. Микенская цивилизация греков на рубеже XIII и XII веков до н. э. лишилась письменности, игравшей тогда ту же роль, которую наука играет в наши дни, и наступили Темные века – только через пять столетий появилась у греков новая письменность – другая и наступил новый взлет греческой культуры, началась экспансия греков на все Средиземноморье. Но это счастливый случай. Египетская цивилизация пирамид и иероглифов так и не возобновилась после своей гибели. Нынешний Египет – это совсем другая страна и другой народ. Остатки прежних египтян – копты, маленькая народность в нынешнем арабском Египте. Некогда грозная Ассирия исчезла полностью, и много веков спустя остаткам ассирийцев пришлось бежать от турецкой резни в Россию, где при советской власти была в Петербурге и Москве сформирована артель «Трудассириец». Потомки Ашшурбанипала и его воинов стали здесь в основном чистильщиками башмаков.

Если мы не хотим тратиться на сберегание и подъем науки, то нужно подумать о том, кому и где будут чистить башмаки наши правнуки.

Журнал «Антропологический форум». 2009. № 11. С. 57–63

7. От шпаргалки до мигалки

В студенческие годы я всегда, по всем предметам делал развернутые и очень удобные шпаргалки. Но никогда ими не пользовался. Мне хватало того, что я их делал. Они мне сильно помогали хорошо усваивать предмет. Я компактно перелагал основные положения, делал уйму схем, графиков, словом, подходил к изготовлению «шпалы», «шпоры» творчески. И делал ее не перед самым экзаменом, а в течение курса, загодя. Переделывал, совершенствовал и в процессе работы невольно запоминал. Потом по ней повторял, а на самом экзамене она лежала в кармане как некая психологическая гарантия. Доставать ее надобности не было.

Рядом со мной, бывало, ухитрялись пользоваться своими плохонькими, примитивными шпаргалками, переписанными у кого-то в двадцатый раз, доставая их из набитых карманов, из-за пазухи, а у меня такие совершенные – пропадали в бездействии.

Иное дело домашние задания и контрольные. Поскольку я учился с интересом и на одни пятерки, в общем списывании я не участвовал. Но проблема для меня существовала, так как списывали у меня. Я не списывал потому, что мне это было не нужно и потому, что это было бы обидно для моего чувства собственного достоинства. Как это: я – и не смогу сам! Но то, что у меня списывают, повергало меня в уныние. Я ощущал в этом что-то нехорошее, неправильное. А не дать списать было совершенно невозможно: прослывешь жадиной, эгоистом, способным подвести друзей. Можно было только мягко пристыдить их, упрекнуть, что им же хуже придется. На кого-то действовало, но другие привыкали к легкому успеху, и все больше втягивались в пользование результатами чужого труда.

Зато они обычно преуспевали в других сферах студенческого бытия: в художественной самодеятельности, в спортивных соревнованиях, а всего больше – в «общественной жизни»: становились функционерами разнообразных студсоветов, комсомольских комитетов, месткомов, профкомов, парткомов и все более высоких комитетов, а после окончания Университета неплохо устраивались по этой линии. Из каждой группы так. Из нашей группы археологов двое вообще не пошли ни в какую археологию, а были приняты в сотрудники КГБ.

Тогда я не решался отказать списывающим, не находил слов, чтобы объяснить свой отказ. Теперь я мог бы это сделать. Потому что теперь очень наглядно видны последствия этой невинной школьной и студенческой проказы. Дело даже не в тех, кто и не собирался пойти работать по специальности, кому нужен был только диплом, а устроиться можно по другой линии.