Муки науки. Ученый и власть, ученый и деньги, ученый и мораль

Я атеист – ни в каких богов не верю. Атеистом был мой отец, врач. Атеистом был мой дед, в молодости рабочий, к концу жизни фабрикант. К искренне верующим я отношусь с сочувствием, как относятся к не вполне здоровым или не вполне трезвым людям (да простят они мне мою искренность – иначе не могу). К священникам отношусь так, как относятся к людям, устроившимся на не очень достойную работу – например, рекламировать сигареты или водку. Ну, так сложилась жизнь. В остальном это могут быть интересные, культурные люди. Могут, конечно, быть и мошенники, карьеристы и развратники (которых из поповской среды избирательно вытаскивает на свет божий Никонов – но таких немало и среди атеистов).

Я с возмущением наблюдал демонстрации мусульманских бесноватых по поводу невинных датских шаржей на пророка. С какой стати эти беснующиеся в чалмах имеют наглость предписывать, как люди в далекой Дании должны относиться к древнему арабскому торговцу, которого магометане чтят как пророка? А те из этих ревнителей пророка Магомета, которых пустили жить в Западной Европе, должны считаться с европейскими свободными нравами. Не нравится – скатертью дорога, уезжайте. С такой же презрительной иронией отношусь я к демонстрациям ортодоксальных иудейских идиотов в Израиле против работы автостоянок в субботу (не принимаю и вежливо-сакрального законодательного запрета во Франции сомневаться в Холокосте). К беснованиям православных святош с иконами у музея Сахарова по поводу антирелигиозной выставки отношусь точно так же. К тому же, как следует из процесса, идущего сейчас над организаторами этой выставки, многие из тех, кто пришел свидетельствовать о том, какой ущерб выставка нанесла их религиозным чувствам, на выставке даже не были, говорят о ней с чужих слов, то есть позволяют себе лжесвидетельствовать (что запрещено в той же Библии). Не нравится – не посещайте (наказывайте деньгами). Но не мешайте посещать тем, кому нравится.

Книга Никонова нужна и своевременна, потому что в нашем светском по Конституции государстве обнаружились отступления от Конституции, явный поворот в сторону ширящегося воздействия церкви на все и вся. На главных каналах телевидения в праздничные дни передаются церковные службы, на которых первые лица государства стоят со свечками. Пусть они стоят со свечками, но передавать-то это на всю страну зачем? (Правда, если не передавать, то и стоять они, возможно, не будут – в народе, не веря в искренность веры, их уже окрестили «подсвечниками.) С благоговением ежегодно перед Пасхой на экране показывается (как реальность!) чудо снисхождения с неба благодатного огня в Иерусалиме, в которое верить могут только младенцы и очень уж простодушные люди (тут же видны и вполне реальные драки священников разных конфессий за право первыми вынести огонь из святилища). РПЦ изо всех сил лезет в школу, под тем или иным соусом протаскивая преподавание «закона божия». Нравственность и духовность отданы на откуп церкви – без всяких оснований (это Никонов показывает).

Частично это отшатывание в религию является реакцией на массовые зверства большевистской революции по отношению к священникам и верующим, на запреты веры, на разрушения храмов. Никонов объясняет эти бесчинства долгим накоплением народного гнева против мздоимства и лицемерия церкви, но зверствам нет оправдания. Частично же религиозный фанатизм (как ортодоксальный, так и сектантский), как это обычно бывает, массы используют как подручное средство выразить свой протест против режима, против утвердившихся антинародных порядков. Парадоксальным подтверждением этих протестных настроений является соединение прямых наследников большевистских безбожников (ныне не у власти) с православными фанатиками под церковными хоругвями. Прямо по предсказаниям Войновича об отце Звездонии и его приспешных.

При верховной власти есть нечто типа Совета конфессий (в советское время Совет по делам религий при СНК, ныне – Межрелигиозный совет России и совет по взаимодействию с религиозными объединениями при Президенте), в котором якобы представлено все население страны, придерживающееся главных («традиционных») религий. Я там не представлен. По рождению я еврей, и считается, что меня должен представлять главный раввин Бер Лазар. А с какой стати? Я неверующий. За свои 82 года я ни разу в жизни не был в синагоге и не собираюсь в нее заходить. Вообще я полагаю, что в Совете конфессий не представлено большинство населения страны – неверующие, невоцерквленные. Это особая, так сказать, конфессия, самая многочисленная. Их (наш то есть) голос должен быть самым весомым. А если причислить к неверующим агностиков и тех, кто церквями пользуется только по традиции для семейных торжеств…