Муки обольщения

Джесси покорно слушала Ноя, а тот говорил так, словно отлично разбирался в данном вопросе. Ей были приятны его внимание и забота. Притворившись, что занята едой, Джес си наблюдала за каждым движением Ноя. Он необыкновенно нежно обращался с Гедеоном, хотя его, видимо, что-то тревожило. Малыш, наоборот, чувствовал себя спокойно и был счастлив в надежных руках Ноя. Несмотря на привязанность, которую Ной начинал испытывать к ребенку, он не позволял себе его баловать.

— Ты любишь его, правда? — спросила Джесси.

— Кого? Гедеона? Я не могу передать тебе, как люблю его. — Это была правда, и Ной не собирался скрывать своих чувств. Он нисколько не жалел, что отныне ему приходилось заботиться о ребенке, пусть даже из-за обмана Джесси. — А ты сомневаешься?

Джесси отрицательно покачала головой:

— Мало людей проявляют столько любви и внимания к чужим детям, сколько ты.

Чьим же сыном был Гедеон? Ной терялся в догадках. Ему стоило большого труда не спросить об этом Джесси прямо в лоб. «Будь осторожнее, — предупредил он себя. — Не стоит ломать дров. Есть время узнать правду различными способами и так, чтобы у Джесси даже не возникло подозрения».

— Я бы не взял тебя с собой, если бы не хотел помочь Гедеону, — честно признался Ной.

— Извини, — быстро ответила она, — я не хотела…

— Ной перебил ее:

— Безусловно, ты его любишь больше всех.

— Да, я люблю его.

Но было ли это так на самом деле? Наверное, иначе она не выдержала бы его расспросов. Пальцы Джесси дрожали. 1 шдняв бокал обеими руками, она принялась пить сладкое вино мелкими глотками. В ее глазах отражалось еле заметное беспокойство.

— Джесси! — Ной ладонью прикрыл ее бокал, заставив поставить его на стол. — Что случилось с тобой?

— Ты о чем? — Неожиданно она осознала, что молча смотрела на свой бокал. — А н-нет, ничего. Я просто задумалась, вот и все.

Ной чуть не застонал, дотронувшись кончиком языка уголка ее губ. Ему захотелось попробовать вкус вина на ее губах. В душе он проклинал такую несправедливость: Джесси не имела права соблазнять его своим чарующим видом. Ной поймал себя на этой мысли. Делала ли она вообще что-нибудь неосознанно? Подобно самому практичному торговцу из Новой Англии, она высчитывала все до мелочей.

— Ты ничем не хочешь со мной поделиться? — спросил он.

Джесси отрицательно покачала головой:

— Нет, все нормально.

Гедеон начинал ерзать на его коленях, и Ной пересадил ребенка на пол. Малыш тотчас пополз к лакированному столику, рядом с которым стояли два удобных мягких кресла. Несколько раз схватившись за край стола, он попытался подняться.

— Как давно он это делает? — поинтересовался Ной, глядя, как Гедеон несколько секунд простоял на ногах, держа равновесие, а затем шлепнулся на живот. Не удов

Летворенный достигнутым, малыш снова бесстрашно под

Нялся, но на этот раз ему удалось переместиться на несколь

Ко дюймов вдоль стола. Не вставая с кресла, Джесси обернулась, чтобы посмотреть, чем именно Гедеон привлек внимание Ноя.

— Он делает это с сегодняшнего дня, — улыбнулась она. — Посмотри, кажется, он не умеет садиться. Бедный малыш, он стоит, покачиваясь, до тех пор, пока ноги не

Начинают подкашиваться, и тогда просто падает па иол. Я пробовала помочь ему садиться, но встретила такое сопротивление, что решила: пусть уж он лучше учится этому сам.

Сегодня я только и наблюдаю за тем, как он встает и падает, встает и опять падает. Он почти не отдыхал. — Джесси задумалась, с ее лица исчезла улыбка. — Вряд ли на свете есть кто-то отважнее ребенка.

Ной перевел свой взгляд с Гедеона па ее изящный профиль.

— А разве ты не отважная? — задал он ей вопрос.

— Я? — Джесси встала и принялась собирать тарелки и столовое серебро. — Вряд ли меня можно назвать отважной, — усмехнулась она. — Мне столько раз доставалось, что я уже точно знаю, когда не следует высовываться.

Доставалось? Ей? Ему верилось в это с трудом.

— Ты удивляешь меня.

— Почему?

— То, как ты разговаривала со мной вчера, после этого ужасного случая с Букером, лишний раз подтверждает, что тебя нельзя считать трусливой женщиной.

— А, вот почему ты говоришь, что я отважная? — Джесси немного успокоилась. — Просто вчера я была очень злой.

Но ведь ты решилась сбежать от Грэнтхэмов, — напомнил Ной, словно верил всей этой истории, — и здесь тоже требовалась смелость, да еще какая!

— В данном случае смелость ни при чем. Наоборот, я была слишком напугана.

Но чего она боялась? Или кого?

— Ты участвовала в ограблении, прекрасно понимая, как это опасно, несмотря на четко продуманный план. Без условно, это говорит о твоей храбрости.

Джесси натянуто рассмеялась:

— Это говорит лишь о моем отчаянии и больше ни о чем. В самом деле, Ной, ты ищешь в моем характере твердость, а она абсолютно отсутствует.