Мулатка в белом шоколаде

На этот вопрос мог дать ответ лишь сам покойный господин Петеросян. Но, увы…

Оставалось задать Лене последний вопрос. Подруги все еще не теряли надежды, что кто-то из знакомых адвокату людей слышал от него лично о существовании у него сестры с редким именем Оливия. Но если такой человек и имелся, то это точно была не Лена.

— Как? — вытаращила она глаза. — Оливия? Нет, вы что-то путаете. У Петеросяна сестру зовут Жанной. А вообще-то от него вся родня за его выкрутасы отказалась. То есть делали вид, что не хотят знать.

— А на самом деле?

— На самом деле? — фыркнула Лена. — А как ты думаешь, откуда у этой Жанны появился домик за городом и денежки, которые она тратит направо и налево? Она же не работает!

— А нам говорила, что к ней приходят сослуживцы навестить и прочее.

— Ой, не смешите меня! Она в библиотеке неполный рабочий день трудится! Какие там деньги? Слезы одни!

— Так у нее и муж есть, — сказала Кира и тут же поправилась: — Верней, был.

— Муж у Жанны тоже какие-то крохи зарабатывал! Она мне сама говорила!

— Тогда откуда же деньги? Родня из Америки помогает?

— Они там сами на пособие живут! Какая может быть помощь?

Подруги растерялись.

— Ты хочешь сказать, что своих родственников содержал Петеросян?

— Да, — кивнула Лена. — Потому я и говорю, что они все жуткие лицемеры. При всех делают вид, что знать отступника не хотят, а на самом деле бегают к нему за денежками. Во всяком случае, Жанна точно бегала. Она мне сама в этом призналась.

Подруги задумались. Если Жанна была материально зависима от брата, а тот хотел отобрать у Ленки их ребенка, то не был ли визит Жанны в тюрьму, где девушка отбывала наказание, поручением того же Петеросяна.

— А что! — воскликнула Лена. — Очень даже может быть.

— Тогда получается, что он решился на усыновление еще раньше.

— Но активно настаивать на этом он все равно принялся только недавно. Дней десять назад.

Больше вопросов к Лене у подруг не было. Разве что один. И то, задать его подруг подвигло чисто женское любопытство.

— Скажи, — обратилась к девушке Кира. — Ты ведь была знакома с Петеросяном еще до того, как он вызвался тебя защищать?

Лена кинула смятенный взгляд в сторону своей тети. Та молчала. Лишь ее губы сжались в одну тонкую ниточку.

— Ну да, — пробормотала Лена. — Я на него работала.

— Наркотики продавала?

— Я же сказала, с этим покончено раз и навсегда!

Подругам бы очень хотелось в это поверить. Голос Лены звучал искренне. Но кто знает, сумеет ли устоять девушка перед искушением на этот раз?

Оставив Наталью Борисовну в обществе племянницы, подруги отправились к себе. Магомет Али преданно топал впереди них. Причем даже его спина говорила о том, что делает он это не просто так, а пытаясь разведать и обезопасить путь. А вдруг подруг поджидает какая-то опасность?

— Не понимаю, — неожиданно произнес мужчина. — Не понимаю, зачем Адвокату понадобился ребенок от наркоманки? Это же просто глупо!

— Мальчик мог оказаться больным, — согласилась с ним Леся. — Если даже сейчас это и незаметно, то с возрастом у него могут проявиться патологии.

— А Петеросян был не таким, чтобы возиться с инвалидом.

Магомет Али кивнул:

— Вот я и спрашиваю вас — зачем?

На этот вопрос у подруг ответа пока не было. Но они были готовы обсудить его. Только завтра. Сегодня они уже на ногах от усталости не держались. И если бы Кире пришлось сесть за руль, поездка бы неизбежно кончилась плохо. Глаза у бедняжек от усталости просто слипались.

К счастью, Магомет Али оказался не только заботливым, но и понимающим мужчиной. Он даже не стал настаивать на том, чтобы остаться у кого-то из подруг. Конечно, окончательный выбор им еще не был сделан. Но он явно склонялся в пользу Леси. Кира не расстраивалась. У нее ведь был Пантелеймонов. И завтра утром им предстояло романтическое путешествие по приемникам для бродячих животных. А сейчас она могла хотеть только одного: спать, спать и спать.

…В глубине души Кира была готова к тому, что Пантелеймонов попросту забудет о данном им второпях обещании или проспит. О том, в чьих объятиях он мог проспать, Кире даже думать не хотелось. Однако Пантелеймонов не подвел. Ровно в восемь утра он уже буквально ломился звонками в дверь Киры.

— Ты что, спишь? — вознегодовал он, когда слегка взлохмаченная и румяная со сна Кира открыла ему дверь в своем прелестном кружевном пеньюаре.

Кира едва удержалась, чтобы не фыркнуть. Знал бы он, сколько геля ушло на то, чтобы придать ее волосам именно такой вид. А румяна! Кира сидела у зеркала уже почти полтора часа. И все время получалось не совсем то! А уж предположить, что она может спать в этом прелестном, но отвратительно колючем и к тому же удивительно непрочном пеньюаре, состоящем из одних кружевных петелек, вообще мог только человек на редкость недалекий. Одним словом, настоящий мужчина.

— Ну да, — сладко промурлыкала Кира и так вошла в роль, что едва не потерлась спинкой о дверь.