Мулен Руж по-русски. Пенталогия

— Беда у нас в храме произошла. Верёвки на колокольне сгнили и два колокола из пяти упали и повредились.

— Мы поможем вам забыть об этой беде. Новые верёвки и колокола украсят в ближайшее время вашу звонницу. Я же, со своей стороны, будут направлять правонарушителей на покраску внешних стен храма, а то нынешняя краска порядком износилась.

— Что же, — сказал священник, поднимаясь с кресла, — мне было очень приятно с вами пообщаться, Марсель Каримович.

— И мне с вами, святой отец, — ответил Агеев, тоже поднимаясь со своего места.

ИТОГИ И ПЛАНЫ

Двадцатого июня 1785 года в Тюмени случилось сразу два события, чем то похожих друг на друга.

— Ваше высокоблагородие, Алексей Петрович! — забежал в кабинет к воеводе его доверенный, который следил за строительством дороги в сторону Новосибирска, — пять дней назад мы достигли города!

И довольный молодой человек вручил Казанцеву пакет. Воевода порывисто поднялся из своего кресла и взял в руки письмо. Радость осветила его лицо, и он даже не пытался её скрыть. Прочитав послание, Алексей Петрович обратился к юноше.

— Значит, путь от Тюмени до Новосибирска завершён?

— Сухопутная дорога полностью завершена. Осталось только достроить мосты через Иртыш и Ишим.

— Прекрасную новость ты мне доставил, Захар! Пока иди, отдыхай, а завтра с утра придёшь ко мне. Будет тебе награда! Только, — остановил воевода собирающего покинуть кабинет юношу, — об этой новости никому, понял? Не чего людям знать про это раньше времени.

— Понял, Алексей Петрович, буду молчать, как рыба.

— Хорошо, ступай.

Примерно в это же время в кабинет к Агееву зашёл неприметный мужчина.

— Разрешите, Ваше Сиятельство?

— Входи, Рустам, — ответил тюменский городничий, сидящий в кожаном кресле за широким столом, — присаживайся.

Когда гость занял кресло возле стола справа от Агеева, то Марсель Каримович сделал кивок головой, показав посетителю, что он его внимательно слушает.

— Мы вынуждены были взорвать недалеко от Кронштадта английский флейт «Виктория», — спокойно докладывал Рустам.

— Причина? — так же спокойно спрашивал Агеев.

— Один из пассажиров судна, к которому не было никакой возможности подобраться, вёз подробный отчёт о сибирских землях, о прокладываемых дорогах и заводах Тюмени.

— Как вы узнали об этом отчёте?

— Писарь, которому диктовали отчётное письмо, за небольшое угощение сам всё поведал. Он не считал эту информацию секретной, просто рассказ о чужой стране. Но там были очень точные подробности некоторых моментов, которые нежелательны для чужих глаз.

— Как я понял, посланник взорвался вместе с кораблём?

— Совершенно верно, Ваше Сиятельство.

— А писарь и тот, кто диктовал послание?

— Писарь перепил вина и захлебнулся собственной рвотой во сне. А господин, который много знал, сошёл с ума. Мы неделю держали его в подвале и пичкали наркотиками, а после просто отпустили. Тело с ломкой справилось, а вот мозг — нет.

— Как удалось взорвать корабль?

— На борт, под видом товара, удалось пронести ящик с динамитом, снаряжённый часовым механизмом. Через двенадцать часов механизм разбил ампулу, содержимое которой возгорается от воздуха… Хочу заметить, ампулы и динамит у нас ещё есть, а вот таких же часов — увы.

— Решим вопрос, — Агеев что-то записал в своём блокноте и продолжил, — вам удалось узнать, что это были за люди и откуда они получили информацию?

— Который лишился рассудка — доктор. Думаю, обслуживая высокопоставленных клиентов, он смог подобраться к нашим секретам. Писарь не при делах. Посланник направлялся в Англию. Но он и доктор — французы.

— А что в городе говорили по поводу произошедших событий?

— О том, что данные происшествия между собой как-то связаны — никто не догадался. Флейт взорвался далеко от города и сам. Алкаш-писарь своей смертью вообще никого не удивил. Про доктора говорят, что он объелся своих лекарств и от этого помутился рассудком.

— Сколько прошло времени с тех пор, как ты покинул Петербург?

— Двадцать дней. Если бы все дороги были такие же, как от Екатеринбурга в Тюмень…

— Когда-нибудь будут. А сейчас сходи к господину Лапину, он должен быть в ресторане «Космос». Расскажешь ему обо всех новостях. Потом отдыхай, а завтра с утра придёшь ко мне.

— Хорошо, Ваше Сиятельство.

После этих слов мужчина встал и покинул кабинет, оставив Агеева размышлять над полученными новостями. Через некоторое время городничий позвонил в колокольчик. На звук колокольчика в кабинет вошёл молодой человек.

— Чего изволите, Ваше Сиятельство?

— Вот, — Агеев протянул вошедшему небольшой конверт, — сейчас пойдёшь и передашь Его высокоблагородию Казанцеву Алексею Петровичу это письмо.

— Слушаюсь, Ваше Сиятельство, — и молодой человек, забрав письмо, удалился.

Через полчаса воевода прочитал короткое послание: «Сегодня в 20–00». Это означало, что сегодня вечером они всем составом должны собраться у Лапина в ресторане.

В отдельном шикарном кабинете на мягких креслах, обтянутых белой кожей, перед богато сервированным столом сидели шестеро друзей. Разговор начал Агеев.

— Сегодня приехал Рустам из Петербурга с новостями…