Мултанское жертвоприношение

— Да будет тебе! — искренне смутился Петька. — Это все Анна… Баба эта рыжая, хозяйка. Она и слова волхва пересказала, и к сотскому меня свела. Сотский молодцом оказался, даром что рожи кривил! Без лишних разговоров вотяков собрал. Кто с рогатиной, кто с топором, сколько было мужиков в этой Ныше — все пришли, как один! Хозяйства свои бросили! Как пошли чесать лесом, как пошли — я с ног сбился, за ними поспевая!

— Да уж, вот так и вынесли нас из лесу, — завершил рассказ Константин Афанасьевич. — А в деревне впрягли мы наших гнедых лошадок и поспешили в больницу! По дороге встретил нас урядник Соковников, я к нему в повозку пересел, и по делам служебным в волость отправился. А твой папа за братом Пименом присматривал, да после ампутации его выхаживал.

— А что такое — ампутация? — спросил у отца мальчик, задирая голову кверху.

— Это лечение такое, — поспешно ответил Кричевский. — А сейчас брат Пимен проживает в обители своей, в Богородском Свияжском монастыре. Ногу ему братия деревянную сделала. Ходит он с палочкою и работает в монастырской библиотеке. Книгу про Вотский край пишет. Он про места эти много знает! Вот, на тот год обещался приехать в Петербург, мы тебя с ним непременно познакомим! Видишь, на шейке у маленькой Настеньки крестик? Это от него ей благословение. Он очень любит детей и всю жизнь молится, чтобы все вы были всегда счастливы.

— Садится, садится! — раздались по всей стрелке голоса, и все общество, съехавшееся сюда любоваться закатом, по давней петербургской традиции, заложенной еще графиней Самойловой, подошло поближе к краю воды. Наиболее любопытные дамы вытягивали шеи, привставали на цыпочки, чтобы яснее увидеть большой красный круг, коснувшийся краем водной глади. Верочка, взяв в одну руку холодную ладошку Николеньки, второю держа крепко крохотные пальчики Настеньки, повела детей смотреть, «как солнышко спать ложится».

— Говорят, место это называют «пуантом» оттого, что дамы здесь на носочках туфель приподнимаются, — сказал Петька, с удовольствием разглядывая открывшиеся многочисленные ножки.

— А я полагал, что просто по виду Елагин остров на туфельку похож, а стрелка его — на носок, — не согласился Кричевский. — А скажи мне, брат любезный, что это за колода карт у тебя такая? Не та ли это колода, которую в Кузнерке шулер ярмарочный ногтем покрапил?!

— Это так… — пуще прежнего смутился Петька. — Я ею на деньги не играю. Для забавы только! Слово чести!

Полковник неумолимо протянул руку ладонью кверху, и Шевырев, фыркнув возмущенно, положил на нее изрядно потасканную колоду.

Солнце опустилось в воду уже наполовину. Высветилась и стала четко видна черно-красная линия горизонта, разделяющая небо и море. Дамы заахали. Отцы поднимали детей, сажали их на плечи себе. Воспользовавшись всеобщим увлечением, Кричевский осторожно отступил в сень деревьев, решив выполнить, наконец, то, что с самого начала пикника задумал. Спешно направился он в сторону, где узкая стрелка круто сворачивала к северу, и где у воды рос старый раскидистый дуб, давно им запримеченный. Подойдя к нему, смущенно оглядевшись, полковник достал из кармана припасенную от обеда на траве обглоданную куриную косточку, завернутую в салфетку, с загодя привязанной к ней узкой красной лентой из коробки с игрушками Настеньки. Подскочив несколько раз, он, наконец, зацепил и пригнул пониже корявую ветку дуба, быстро привязал к ней косточку на ленточке, прошептал про себя самое заветное свое желание, которое загадывал тогда, у дерева желаний в селе Люга — и отпустил ветку. Воровато озираясь, он вынул из другого кармана плоскую маленькую жестяную фляжку, открутил крышечку и плеснул несколько раз на землю, под корни дуба, а остаток выпил.

С залива дунул ветер, и дуб вдруг ожил, зашелестел листвою, точно принимая эту трогательную жертву. Ленточка раскачивалась, куриная кость на ней крутилась и играла. Постояв еще немного, Константин Афанасьевич мягкими шагами направился к остальной компании, надеясь, что недолгое отсутствие его осталось незамеченным.