Мультилюди

– Не прикидывайтесь идиотом, Олег. Таких случайностей не бывает. Сначала вы подслушиваете мою историю про статую Мао, потом вы связываетесь со спецслужбами и все им выкладываете, а теперь следуете по пятам за статуей? Я только не могу понять вашу роль в этой истории, Олег… Что вам нужно?

– Мне нужно, чтобы вы оставили меня в покое…

– Значит, по существу вы говорить отказываетесь? Правильно я вас понял?

– Если хотите. Да!

– Замечательно. Вы вынуждаете меня… Значит, так, Олег Анатольевич. Чтобы не было недомолвок: в настоящее время ваша дочь вместе с классом по ученическому обмену выехала в Китай… С посещением некоторых соседних стран.

– Что?!..

– Конечно, поехала она туда неспроста, все организовано нами, чтобы исключить непредсказуемое поведение с вашей стороны…

– Вы ублюдки!..

– Вовсе нет. Не вздумайте на меня напасть – вам ведь не нужны переломы? Ничего с вашей дочерью не случится, успокойтесь. Но момент ее возвращения на родину будет определяться вашим благоразумным поведением…

– Какие же вы сволочи…

– Подумайте, как сформулировать ответы на поставленные мной вопросы. И еще – выясните расположение статуи: в каком она номере, какая там охрана… И, наконец, что с ней здесь делают. Если последняя информация окажется достоверной – я сниму остальные вопросы и ваша дочка вернется из увлекательной поездки здоровая, довольная и с подарками. Вас мы тоже не обидим…

– Бред…

– Завтра в это же время на этом же месте… До свидания.

И вьетнамец ушел в сумрак лестницы, скрытой под деревьями. Олег постоял еще немного, приходя в себя после разговора, и отправился искать одежду.

Когда он был частью огромной скалы, что возвышалась над поросшим лесом склоном, он не смог бы отделить себя от всего окружающего мира. И капли дождя, шумящий где-то в глубине ручей, и ветер, и птицы, вьющие гнезда на его теле, – это были части единого целого. И это было самое счастливое время.

Потом пришли люди со своими машинами. Они просверлили в нем тонкий глубокий канал и набили его тротилом.

И пришла боль.

Он перестал быть частью единого целого. Он стал просто куском мрамора.

Его привезли в город, к человеку, который знал, как обращаться с такими большими каменными глыбами.

Человек считал себя художником. Он говорил, что вовсе не создает произведения, а всего лишь отделяет лишнее. Это были не его слова. И, видимо, поэтому человек не понял до конца их смысла.

Может быть, именно поэтому вместе с лишним он отсек часть души несчастного обломка мраморной скалы.

Постепенно камень стал оформляться и напоминать фигуру человека. Это должен был быть не просто человек. Он должен был стать копией, каменным клоном величайшего из величайших… А точнее – жалким его подобием, приблизиться к которому не в состоянии никто, а уж тем более – жалкий скульптор.

Но даже это подобие с неотвратимостью наделялось колоссальной силой, так как несло в себе черты облика Великого.

Статую поставили туда, где ее могли видеть немногие властители других стран, которым посчастливилось посетить Великого.

Статуя созерцала, с каким благоговением и страхом смотрят на нее. И наполнялась новым, неизвестным ранее чувством величия и превосходства.