Мультипотенциалы. Руководство для тех, кто уже вырос, но так и не решил, кем хочет стать

Я подняла глаза от меню в кафе. Передо мной стояла преподавательница актерского мастерства, у которой я занималась подростком. Прошли годы с тех пор, как я в последний раз ее видела. Мы обнялись, немного поболтали, обменялись новостями, она рассказала мне о том, как идут дела в ее театральной школе.

– А ты теперь чем занимаешься? – наконец спросила она.

– Осенью начинаю учиться в юридической школе, – с удовольствием ответила я.

С тех пор как годом раньше я пошла на подготовительный курс юридической школы, такие вещи, как контракты и имущественное право, совершенно по-ботански очаровали меня. Эти системы казались мне абсолютно новым способом мировоззрения.

Реакция оказалась не такой, на какую я рассчитывала. На ее лице материализовалось странное выражение, она чуть склонила голову набок:

– Хм… А я думала, что ты будешь снимать кино.

Мое сердце упало. Вот она – моя проблема, выраженная одним-единственным предложением.

«Я-то думала, ты будешь снимать кино».

Это случилось почти десятилетие назад. Мне было двадцать три года, и я постепенно начинала замечать за собой следование некоему шаблону. Я ныряла в новую сферу, полностью погружалась в нее, с жадностью поглощала каждую кроху информации, до которой только могла дотянуться, и делала пару проектов, пылая настоящей страстью. Но через несколько месяцев (или лет) мой интерес по непонятным причинам начинал слабеть и я переключалась на какое-нибудь другое, новое и волнующее дело, после чего цикл повторялся. Всякий раз, стоило мне достигнуть довольно высокого профессионального уровня, как включалась скука. И разумеется, как раз в этот момент люди смотрели на меня и говорили: «Ух ты, Эмили, это у тебя классно получается! Ты, похоже, нашла свое настоящее призвание, верно?»

Э-э… Здравствуй, Вина. Здравствуй, Стыд.

Этот способ бытия в мире – увлечься чем-то новым, нырнуть в него, освоить навыки и затем полностью утратить интерес – доставлял мне немало хлопот. Полагая, что склонность метаться между дисциплинами – моя уникальная особенность, я ощущала тотальное одиночество. Мои сверстники определили для себя еще не всё, но все они явно находились на линейной траектории к чему-то определенному. Мой же путь, напротив, представлял собой хаотичную мешанину зигзагов: музыка, изобразительное искусство, веб-дизайн, кинематография, юриспруденция…

Когда моя бывшая учительница актерского мастерства сказала мне с явной растерянностью и разочарованием, что она ДУМАЛА, ЧТО Я БУДУ СНИМАТЬ КИНО, я почувствовала, как прямо лицом впаялась в Истину: я не способна ни одно дело довести до конца. Это был очень неприятный момент ясности.

Миллионы вопросов завертелись у меня в голове.

Найду ли я когда-нибудь свое Дело?

И есть ли оно, это Дело, у меня?

Если моим призванием не стало ни одно из тех Дел, которые я пробовала прежде, будет ли им следующее?

Удовлетворюсь ли я когда-нибудь одной работой больше чем на пару лет или каждая профессия будет со временем терять для меня свой блеск?

И самый больной вопрос из всех: «Если я должна порхать между сферами, чтобы оставаться счастливой, достигну ли я чего-нибудь вообще?»

Мне стало страшно: что, если я по сути являюсь человеком, который не способен брать на себя обязательства или доводить дело до конца? Я была уверена: что-то во мне плохо и неправильно.

Можно было отмести эти мысли как несущественные, списав их на мой возраст и незрелость. Множество людей сказали бы мне на это: «Вот ветер в голове». Но я точно знала, вопросом «Зачем я здесь?» задаются все люди всех возрастов. Ощущение такого рода растерянности, касающейся не только карьеры, но и самой идентичности, может быть каким угодно, только не пустопорожним.

Оно парализует.

Кем ты хочешь стать, когда вырастешь?

Помните, как вам в детстве задавали вопрос, кем вы хотите быть, когда вырастете? Что вы чувствовали? Мысленно возвращаясь в пяти-шестилетний возраст, я не могу вспомнить точного ответа. Зато помню, что было после того, как я отвечала: лицо взрослого, задавшего вопрос, освещалось выражением одобрения и гордости. Это было приятно – объявлять миру некую свою идентичность. Мир (по крайней мере, мой маленький мирок) меня одобрял.

Что-то случается со многими из нас, когда мы становимся старше. Слова «кем ты хочешь быть, когда вырастешь?» из забавной попытки помечтать эволюционируют в более серьезный вопрос, вызывающий растущую тревожность. На нас начинает давить необходимость дать правдивый ответ – весомый и обремененный последствиями, такой, за который с нас потом спросят. Мы чувствуем, что окружающие пытаются понять, во что мы превращаемся, чего от нас ждать на самом деле, – а нам хочется такого же одобрения, какое мы получали в детстве, когда объявляли о своем желании стать клоунами или космонавтами.