Мумия из Бютт-о-Кай

— К сожалению, мсье Баллю не появлялся тут со вчерашнего дня. Мне хорошо известно, что он ведет беспутную жизнь, но до сих пор в таких случаях он меня предупреждал. Впрочем, я о нем не беспокоюсь, он наверняка у некоей Люси Гремий, парикмахерши с улицы Антрепренер.

Мишлен Баллю от возмущения чуть не выронила сумочку.

— Это переходит все границы! Мы с мсье Баллю должны были вчера ехать в Руан, я откладывала деньги на это путешествие с самого Рождества! Билет третьего класса, к вашему сведению, стоит целых двенадцать франков! Но кузен позвонил мне в книжную лавку «Эльзевир» и сказал, что все отменяется. Я расстроилась, но он обещал мне взамен прогулку по Парижу. Я пришла, а его нет!

— В котором часу он звонил?

— Было почти десять, я уже готова была отправиться на вокзал Сен-Лазар. Мы бы вернулись только после полуночи, но зато какое бы получили удовольствие…

— За ним пришла женщина.

— Какая? Парикмахерша? Ну, он у меня получит!

— Нет, та, что приходила вчера, мне не знакома. Но мсье Баллю вел себя с ней как со старинной приятельницей.

— Опишите ее! — потребовала консьержка.

Арманда Симоне не привыкла, чтобы с ней разговаривали в таком тоне. Она нарочно выдержала долгую паузу, поправила кочергой поленья в камине и только потом соизволила ответить:

— Среднего роста, волосы наверняка крашеные, терпеть не могу этот вульгарный золотисто-каштановый цвет! Совершенно заурядное лицо.

— Ее имя?

— Что-то вроде Пийош… Черт! Не могу вспомнить… Амандина, Альбертина… Судя по всему, она занимается торговлей, мне сказали об этом мадам и мсье Дюссо, они видели мсье Баллю и его спутницу, когда выходили из дома. Надо думать, товар у этой торговки привлекательнее, чем ее внешность. Никогда бы не поверила, что такой видный мужчина, как мсье Баллю, мог ею увлечься. Хотя, если поразмыслить, парикмахерша, у которой он торчит по воскресеньям… Кстати, вы не задумывались, почему он перенес ваши прогулки на будние дни?.. Так вот, эта Люси тоже довольно вульгарна…

— Альбертина Пийош… Или может, Александрина Пийот? — воскликнула Мишлен Баллю.

— Да, кажется, так. Значит, вы ее знаете?

Но вопрос мадам Симоне повис в воздухе — Мишлен Баллю выбежала вон, мысленно проклиная Виктора Легри. Ведь именно он познакомил ее дорогого кузена с этой отвратительной торговкой!

— Если Альфонс с ней крутит, я ему устрою, этому мсье Легри! — проворчала консьержка.

14 сентября

Морис Ломье трижды прошелся по двору, собираясь с духом, и уже занес руку, чтобы постучать, но передумал. После того как в 1894 году Виктор Легри оказал ему серьезную услугу, их отношения были вполне сносными, но Ломье не мог забыть Виктору, что тот когда-то отнял у него прекрасную Таша.

«Он чертовски ловко проводит свои расследования и самоотверженно искал в свое время Лулу,[32] но при этом слишком самодоволен. Фотограф-дилетант, который строит из себя мастера! И все же он, наверное, единственный, кто согласится одолжить мне денег. Так что долой сомнения!» — решился Ломье и постучал.

Вышла Таша, одетая по-домашнему просто: в легкую длинную блузу, из-под которой виднелась нижняя юбка, с распущенными волосами — и Ломье отметил про себя, что в такой одежде она еще краше.

— Морис! Какой сюрприз! Вы к Виктору? Он бреется, сейчас я его позову… — Она хотела направиться в ванную, но художник сжал ее локоть.

— Минутку, ласточка, позволь мне побыть хоть минутку с тобой наедине. Ты хорошеешь с каждым днем!

— Дорогой! — крикнула Таша, мягко высвобождаясь. — К тебе пришли!

Морис Ломье разочарованно вздохнул. Услышав громкое мяуканье, опустил взгляд и увидел, что о его черные брюки трется кошка.

— Чудесно, теперь я буду весь в шерсти! — пробормотал он, и в этот момент к нему вышел Виктор.

— Ломье! Какими судьбами? Вы уже завтракали? Хотите кофе?

Они прошли на кухню, где Таша уже готовила для них кофе.

— Как поживает Мими? — вежливо поинтересовался Виктор.

— Она передает вам привет. Если позволите, я стащу у вас для нее один круассан. Мими редко ест досыта, бедняжка.

— Что вы говорите?! — воскликнула Таша.

— Чистую правду, моя красавица! Простите за фамильярность, Легри. Вы, должно быть, уже забыли, что удел живописцев — пустой кошелек.

— Но вы, кажется, не так давно были на пути к успеху. Помните, вы показывали мне наброски к портрету Жоржа Оне?[33] — возразила Таша.

Морис Ломье и Виктор искоса поглядывали друг на друга. Виктор вертел сигарету между пальцами.

— Вы в затруднительном положении, Ломье? Двадцати франков достаточно?

Тот поначалу отказался, но когда Виктор протянул деньги, живо спрятал их в карман.