Мумия из Бютт-о-Кай

Клиентка вытерла губы накидкой.

— Это ненадежный способ, ведь голубя в любой момент могут подстрелить!

Парикмахер энергичным движением стер с щек почтенного господина мыльную пену и принялся расхваливать ему чудодейственное средство, которое можно использовать и как лосьон после бритья, и как средство от выпадения волос. Клиент, видимо, чтобы отвязаться от надоедливого парикмахера, согласился купить флакон. Хозяин салона проводил его до дверей:

— До скорой встречи, мсье Фендорж, надеюсь, вам у нас понравилось: вас не только обслужили по первому разряду, но и снабдили последними новостями!

Он подал клиенту шляпу и пальто, смахнув с них щеткой пылинки, и получил щедрые чаевые.

— Что ж, приступим? — обратился он к Жану-Пьеру Верберену.

Тот и охнуть не успел, как его укутали в пеньюар, обмотали шею скатанным в жгут полотенцем и намазали помазком подбородок. Несмотря на протесты, ему подкрутили густые усы и, властным движением откинув голову назад, защелкали ножницами. Ловко приведя шевелюру клиента в порядок, парикмахер щедро плеснул ему на голову лосьона, и Верберен почувствовал, как струйки затекли ему за воротник. Он взглянул на свое отражение в зеркале, перед которым стояла целая батарея флаконов и пузырьков и лежали всевозможные щетки и расчески. На него смотрел незнакомец — помолодевший и элегантный. Парикмахер, который во время работы беспрерывно болтал о чем угодно, начиная с обсуждения визита русского царя в Копенгаген[56] и заканчивая информацией о последних моделях велосипедов, бегах и урагане, произошедшем десятого числа, в четверг, произнес:

— А вы не слишком разговорчивы, мсье. Надеюсь, вы остались довольны стрижкой?

Девушка тем временем уже прощалась со своей клиенткой:

— Всего доброго, мадам Бурган, не забудьте нанести крем на ночь, и завтра у вас будет прекрасный цвет лица! — напутствовала она клиентку.

Хлопнула дверь.

— Спасибо, все отлично, — пробормотал Жан-Пьер Верберен.

Пока ему отсчитывали сдачу, он набирался смелости и наконец спросил:

— Вы случайно не знаете моего друга? Его зовут Жан-Батист Бренгар, для близких — Бренголо.

Парикмахер и его помощница отрицательно покачали головой.

— Он клоун? Фокусник? С таким именем…

— Нет, он… э-э-э… путешественник, — пояснил Верберен.

Девушка взяла веник и принялась подметать ошметки волос на полу. Верберена очаровал ее хорошенький вздернутый носик, аппетитные ямочки на щеках, светлые кудри, завитушки на висках и сине-зеленые глаза.

— Люси, закройте салон, — распорядился хозяин. — Я убегаю, жена будет ворчать, если суп остынет!

— А почему вы решили, что этот ваш… Бренголо посещает наш салон? — спросила Люси у Жана-Пьера.

— Я нашел карточку вашего салона в его книге, он использовал ее как закладку.

— Здесь бывают не только постоянные клиенты, — сказала девушка. — Вот вы, например, пришли к нам впервые. Мы с мсье Шамланом иногда обслуживаем совершенно незнакомых людей. Оставьте мне ваш адрес, и если что-нибудь узнаю о вашем приятеле, я вас извещу. — И она протянула Верберену тетрадку, где записывала выручку.

Он написал:

Жан-Пьер Верберен

тупик де Лабрадор 4а

Пятнадцатый округ

— Это недалеко от Брансьонского моста, — уточнил он.

— У вас красивый почерк.

— Я почти тридцать лет работал делопроизводителем.

— Завидую образованным людям! — призналась девушка. — Мой жених работает в военном министерстве. Хотя какой он мне жених! — печально добавила она. — Вот уже неделю он не дает о себе знать…

Смутившись под ее пристальным взглядом, Верберен сослался на поздний час и удалился. Он корил себя за то, что стушевался: наверное, надо было рассказать обо всем, что с ним приключилось: и про Бренголо, и про его книгу, и про кровавые отпечатки, и про найденный ножик. Но он всю жизнь испытывал трепет перед противоположным полом (единственным исключением была Монетт). Вдруг эта молодая особа сочла бы его поведение двусмысленным? К тому же он боялся, что станет запинаться и краснеть. Он и не подозревал, что Люси Гремий с первого взгляда прониклась к нему симпатией.

— Какой приятный мужчина! — прошептала она, снова берясь за веник.

Морис Ломье и Мишель Форестье встретились на улице Ансьен-Комеди у дома 13, где находилось кафе «Прокоп», одно из самых старых в Париже. Морис указал другу на великолепный балкон с кованой решеткой и сообщил, что Фонтенель, Шамфор и Ривароль[57] сочиняли здесь каламбуры, которые, к сожалению, не вошли ни в одно издание произведений.

— Мими осталась дома, сидит у камина с грогом, у нее сильный насморк, — сообщил Ломье. — И это к лучшему: она мастерица закатывать сцены, а если учесть, что здесь будут хорошенькие женщины…

— Сколько полотен ты выставляешь?

— Всего четыре, мне нужно найти заказчиков.