Мумия в меду

– Ладно, чисти перышки. Я выиграл нам еще четыре года для проверки чувств.

– О, здорово. Как тебе это удалось?

– Тебя вызывает… – тут он назвал достойное учебное заведение, в котором я получала высшее образование, – для достижения ученой степени. Курс рассчитан как раз на четыре года.

– Хочешь избавиться от соперников в карьере, женишок?

– Ты видишь меня насквозь.

Он отключился, я покачала головой. Тогда действительно придется, наверное, уехать. Мне давно хотелось путешествовать.

Для подготовки вечеринки мама оккупировала весь пентхаус, там было многолюдно, нервно, стояли какие-то раскладные столы, ширмочки, вешалки. В одной из комнат взопревший от усилий охранник надувал воздушные шары ручным велосипедным насосом.

– Готова к труду и обороне, – бодро проговорила я, входя в большую залу.

– О боже! – вскричала родительница. – Быстро в душ и позавтракать. Откройте для Таисии одну из ванных комнат. Здесь подключена сантехника?

Все оказалось в рабочем состоянии, я решила не мелочиться, набрала полную ванну горячей воды, насыпала туда соль, обнаруженную на одной из полочек, легла сама и надолго отключилась. Мышцы ныли в самых неожиданных местах, но это были довольно приятные ощущения.

– Ты готова, желанная?

Я готова была поклясться, что окно ванной закрыто, но лицо мое овевал самый настоящий приятный ветерок, а на коже будто пробегали электрические разряды.

– К чему?

– Мне казалось, ты уже помнишь…

Слуховая галлюцинация тоже была приятной, особенно когда она перестала быть исключительно слуховой. Я тихонько застонала.

В дверь громко застучали.

– Таисия! – в голосе мамы звучало раздражение. – Ты там не утонула?

– Сейчас выхожу.

Полотенца не обнаружилось, я надела спортивный костюм на влажное тело. Я должна быть к чему-то готова? Я опять что-то забыла?

То, что память меня подводит, я догадалась довольно давно. Часто я узнавала какие-то предметы и людей, о встрече с которыми не помнила. Психиатры, к которым я обратилась втайне от родни, только разводили руками. Пришлось сражаться с проблемами в одиночку. Я исписывала десятки тетрадок обрывочными фразами, которые казались мне хоть сколько важными, короче всем, что только приходило мне в голову. Потом я заметила закономерность. Некоторые слова и фразы постоянно повторялись, именно их я решила сделать татуировками. Почему я выбрала древнеегипетский алфавит? В родительской библиотеке было много книг по этой теме. Мне показалось, что кириллица на коже смотрится более нелепо, чем египетские иероглифы, к тому же часть моих дневниковых записей и без того пестрела древними закорючками.

Я вышла в коридор, мама ждала меня у двери:

– Отец там, он хочет с тобой поговорить.

– Хорошо.

Алексей Берг сидел в одной из гостиных на уютном диванчике, на полу у стены стоял работающий телевизор. Папа смотрел международные новости. Диктор говорил на английском с мягким колониальным акцентом:

– …в трех с половиной милях от основного захоронения, разоренного двадцать лет назад черными археологами, обнаружена была зеркальная пирамида Итиеша, фараона, оставившего в нашей истории самые страшные следы. Золотые слитки и драгоценные украшения оцениваются…

Отец заметил меня и выключил телевизор.

– Это мы с Аристархом основную пирамиду раскопали, – устало сказал он.

– Итиеша? – Я присела на диван.

– Хотели. Конечно, зеркальную, но кто же знал, что она на три с половиной мили…

Он замолчал. Я с нежностью подумала, что он здорово сдал, волосы стали совсем седыми, носогубные складки оформились в глубокие морщины.

– Сергей сообщил нам сегодня, ты собралась уехать. Куда?

– Он разве не сказал? Университет…

– Тайка, – перебил меня отец. – Просто скажи правду.

– Я не знаю, пап, – вздохнула я. – Куда-нибудь. Только за Сережу замуж я даже под наркозом не пойду, и работа директора в «Яриле» мне не нравится. У меня постоянно чувство, что я не живу, а проживаю какое-то время для галочки. И постоянно кажется, что еще чуть-чуть и начнется настоящая жизнь.

– Прости, ребенок, – он взял меня за руку.

– За что?

– Мне нужно тебе раньше было обо всем рассказать. Но мне казалось, что не стоит ворошить, что все в порядке…

Он отпустил мою руку, подошел к подоконнику, на котором стола пузатая бутыль коньяка и два бокала, налил янтарной жидкости на донышко, отхлебнул.

– Помнишь, я говорил о странном человеке, который подарил тебе сердце?

– Конечно.

– Одним из условий передачи было то, что я сохраню примерно в течение двадцати лет некий предмет.

– Саркофаг? Я его видела, он у стены в лаборатории стоит.

– Уже не стоит. Вчера утром он исчез.

– И что это значит?

– Сейчас я просто дословно могу повторить слова, которые когда-то услышал. Петля замкнулась, вернувшись к тому моменту, когда все началось.

– Это звучит очень странно.

– Еще не все. Дальше просто какой-то бред.

– Продолжай.

– Итиеш, – осторожно проговорил он, следя за моей реакцией. – Стальная змейка, желанный…

В глазах потемнело, как будто наступила ночь, моя личная ночь.

– Месть.