МУОС

Он забирал солдат, раненных в бою с просочившимися в чеченские горы боевиками. На подлёте по рации сообщили, что обнаруженный отряд боевиков был подавлен с воздуха и его остатки добивают спецназовцы. Но, когда посадили вертолёт, высадили десантников, внесли в вертолёт раненных, с другой стороны ущелья по временной базе россиян начался прицельный огонь. Очередь с крупнокалиберного пулемёта прошила обшивку, убила командира, и теперь ему старлею-«праваку» надо было в одиночку спасать вертолёт и тех, кто в нём находится. Поднялся и вышел с зоны обстрела. Потом выяснилось, что повреждён задний редуктор, вертолёт становился неуправляемым. К тому же пробит топливный бак. Садиться пришлось в горах. Посадка была похожа на падение: вертолёт был сильно повреждён, но все остались живы. Вертолёт загорелся, вот-вот взорвётся. Он – единственный здоровый – должен был спасти тяжело раненных, тех, кто не мог выйти из вертолёта сам. С контуженым старшиной, единственным кто мог ему помочь, вытаскивали раненных, не церемонясь буквально бросали их за большие камни, чтоб защитить от ударной волны в случае взрыва, и бежали к вертолёту за другими раненными. Когда уносили одного из последних, вертолёт взорвался. Куском обшивки оторвало голову старшине, а Алексею повезло – ударная волна бросила его на камни. Было сломано плечё, сильно разбита голова, но он остался жив.

И вот его выписали с госпиталя, он с орденом на груди вернулся в Москву к жене. Последний раз он её видел беременной, а теперь она встречала его с сынишкой на руках. У него было впереди две недели без войны. Как они были счастливы! Однажды вечером жена ему так и сказала: «Лёша, всё настолько замечательно, что я предчувствую скорый конец нашему счастью…». Он, конечно, её успокаивал, говорил, что ей лезут в голову всякие глупости… Но жена была права. Отпуск был позади, он должен был ехать в аэропорт, чтобы лететь на службу в Ингушетию. Алексей спустился в метро, из которого ему было суждено выйти через десятилетия…

Он несколько лет искал жену с ребёнком, надеясь, что она, услышав сирену, спаслась. Обошёл пол-метро, пока понял, что его поиски тщетны. Летчики в метро были не нужны, бывших военных хватало и он освоил новую специальность электрика. Пытался заводить отношения с женщинами. Но в каждой из них он придирчиво искал черты своей жены. И не находил. Он так и остался один.

Тело его старело, но сознание застыло в возрасте двадцати четырех лет. Ему снилось небо, а также горы, леса, реки. Они снились ему такими, какими их видно с высоты полёта на вертолёте. И он всегда во сне летел домой – туда, где его ждёт жена и сынишка.

Когда уже старику Родионову предложили, вернее приказали, участвовать в проекте, он думал, что это тоже сон. Слишком всё было нереально. Он оказался единственным живым лётчиком в метро. Это не удивительно, в Москве во время Удара могли оказаться, а значит и спастись, только те, кто был не на службе. А таких было мало – незадолго до Удара всех отозвали из отпусков. На него это не распространялось из-за ранения. Ещё больше радовало Родионова то, что ему была предложена роль не просто лётчика, а исследователя. Ему надо было понять и научиться владеть самым совершенным вертолётом, который был когда-либо построен в России, если не во всем мире.

Десятилетиями Родионов жил, вернее существовал, в психологическом коконе, живя тем, что было до Удара: он ни с кем не общался, ни за что не переживал и не получал новых впечатлений. И благодаря этому знания полученные в лётной академии, и навыки полученные на практике до Удара, практически не затёрлись в его голове – он как-будто позавчера сдал выпускные экзамены и вчера вылез из вертолёта.

В течении месяцев Родионов буквально жил в «камбале». Он полюбил этот вертолёт с первого взгляда. Общаясь с ним посредством компьютера, Родионов воспринимал его, как живой организм. Вертолёт имел довольно совершенную систему автообучения пилотов и даже встроенную компьютерную обучающую программу-симулятор. Родионов был счастлив и ждал от жизни только одного – взлететь.

Цель миссии он, конечно, знал, но она его мало интересовала. Полёт Родионову был нужен только ради полёта. Когда они летели в Минск и другие уновцы спали, старое сердце Родионова радостно билось – он летел! Смерти он не боялся уже давно, даже одно время ждал и звал её. А теперь он – летит! Он чувствовал себя всё тем же двадцатичетырёхлетним старлеем. Ему даже казалось, что, когда он вернётся, к посадочной посадке его выйдут встречать жена с сыном…

После посадки и ухода основной группы, Родионов не скучал. Он с утра до ночи постигал свою «камбалу». Благодаря симуляторам он уже в совершенстве овладел искусством управления и ведения боя на вертолёте, во всяком случае – в виртуальном виде.