Мур-мур, МЯУ!

Тут верхняя крышка коробки отъехала в сторону и над Ефимом склонились громадные силуэты, от которых разило неприятными запахами пота, железа и чего-то ещё. Обдав заточённого в коробку мужчину тухлым запахом давно не чищенных зубов, великан протянул к нему руки. От смертельного перепуга Ефим со всей силы ударил по протянутым к нему конечностям и выпрыгнул из коробки. Зрение вновь сыграло в неприятную игру, обретя чёткость и необычный объём, только количество видимых цветов изменилось, да оттенков серого добавилось, как в одном фильме.

— БУА!

Неприятный крик громовым ударом резанул по ушам, сердце Ефима закатилось в пятки и он, на одних инстинктах сиганул к вентиляционной решётке, которая, как он помнил, держалась на соплях. Он не понимал, почему его понесло в ту сторону и с чего он решил, что пролезет в мелкую дыру, но тело действовало почти самостоятельно.

— Держите его! Осторожно! Не упустите! Кис-кис-кис!

— «Врёте! Не возьмёте!»

Крики придали Ефиму сил. Пластик вентиляционной решётки действительно держался на голубином помёте и честном слове. Непонятно, как он до неё допрыгнул, но допрыгнул, вцепившись всеми конечностями и вывернув с места. Преследователи были уже возле него и замахивались здоровенной тряпкой, когда он сиганул вверх к спасительному проходу. Ввинтившись в трубу и прошкрябав по ней до короткого металлического короба, он выбрался на улицу, мухой промчавшись по парапету и спрыгнув на асфальт. До обострившегося слуха донеслись приближающийся многочисленный перетоп ног и непонятные крики. Не задерживаясь ни на секунду, беглец на всей возможной скорости скрылся в парковой зоне.

Удирая от опасности, Ефим незаметно для себя пересёк парк, выскочив на безлесный участок, где чуть не угодил под трещащую, дурно пахнущую громадину. Под громкий скрежет и визг, Ефим бросился в сторону, пропахав пузом грязную лужу и чуть не влетев под вторую тарахтелку, пронёсшуюся над ним. Вновь проснувшийся страх погнал его куда глаза глядят, а те вывели ничего не соображающего человека в к новому лесному массиву, где на него с безумным лаем бросилось громадное зубастое чудовище, от которого пришлось драпать через густую поросль со всех ног. Оставшись почти без сил, он вывалился на пахнущую неживым запахом битума твёрдую поверхность и распластался по ней. Всё, нет у него больше сил, будь что будет…

— Ой, папа! Смотри, котёнок! Кис-кис-кис!

Глава 2. Но если вы котёнок, и вас зовут Фима…

«Или это я уменьшился, или мир сошёл с ума. Ничего не понимаю! — думал Ефим, концентрируя взор на гигантских, начищенных до блеска мужских туфлях и девочковых босоножках со стразиками, которые переминались с ноги на ногу буквально у него перед носом. — Фу, воняют!»

Со зрением и запахами по-прежнему творилась какая-то ерунда. Создавалось впечатление, что он видит не только расположенное впереди, но и как заяц прихватывает изрядный кус по бокам, к тому же цветовая палитра изрядно просела, из буйства красок оставив в основном зелёный, голубой, жёлтый и десятки оттенков серого.

Громкий возглас девочки про котёнка больно резанул по ушам. Ещё и это. Теперь что, каждый звук будет безумным эхом носиться в черепной коробке? Умереть, не встать.

«Котёнок? Какой котёнок? Где?» — хотел спросить Ефим, но вместо этого немигающим взглядом уставился на руку, оказавшуюся кошачьей лапкой, поросшей шерстью. Стоило чуть напрячь кисть и пред глазами, принявшими самое очумевшее выражение, из кончиков пальцев с мягкими подушечками показались белые серповидные коготки.

«Я убью этого гада! — вспоминая лабораторию и гниду в футболке, мысленно взвыл мужчина в полосатой шкурке. — Тварь!».

— Лика, отойди от него! — громыхнуло сверху. — Он, наверное, заразный.

— Па-а-а-па! — музыкально-тягуче протянула девочка в босоножках со стразами. — Ты смотри, какой он миленький! Смотри-смотри, у него кисточки на ушках.

«Ещё и кисточки, зашибись!» — ткнулся носом в асфальт Ефим.

— Доченька, давай не будем подбирать на улице каждого помойного котёнка, — прозвучавший глас разума отозвался болью в душе этого самого «помойного» создания.

«Я теперь помойный. Класс!»

— Мужик, добей меня! — хотел сказать Ефим, обхватывая руками-лапами левую ногу человека и размазывая по блестящей туфле грязь с пуза, но вместо этого из глотки вырвалось жалкое не то блеяние, не то мяуканье.

— Отвали! — дернул ногой мужчина, сбрасывая прочь хвостатого прилипалу.

— Мяу! — шмякнулся о поребрик пешеходной дорожки «прилипала».

— ПАПА! — возмущённый крик вновь набатом отозвался в голове Ефима, и так пришибленного последними новостями и поребриком.

— Да убейте уже меня! Сколько можно?! — скорбным «мрям-мням» огласил мир бывший электромеханик предприятия, занимающегося монтажом и наладкой электрооборудования.

— Что ты наделал, ему больно, — навзрыд сказала девочка, протягивая к Ефиму руки, отпрянуть от которых не дал чёртов поребрик. — Я не знала, что ты такой злой!