Муранча

Вон сельмашевцы… И там. И там тоже. А вон орджоникидзевский мужик, разбивший автомат о прутья решетки. Рядом — бородач дядя Миша. Чуть поодаль — Бульба и патлатый парень.

Ого! А это никак Инженер собственной персоной. Закатив рукава, начальник Сельмаша месит раствор. Рожа недовольная, а что делать? Все работают… Важная стройка идет. Стройка, от которой зависит жизнь. Может быть, жизнь не одной станции, а всего метро.

Диаспорским каменщикам подавали кирпич обезоруженные автоматчики Инженера. Охрана была возложена на плечи хозяев. Но, похоже, они приглядывают не только за туннелем, но и за беженцами-работниками. Поторапливают вместе с бригадирами. Надсмотрщики, блин…

И сельмашевская дрезина с грузовой платформой тоже здесь! Видимо, спарка протиснулась, когда проход-проезд был еще достаточно широк для этого. Судя по всему, диаспорские реквизировали прибывший транспорт для своих нужд: с вагонетки разгружали кирпичи и мешки с цементом. Собственно, уже разгрузили…

— Эй, ты. — Диаспорский бригадир, пожилой армянин, руководивший разгрузкой, ткнул пальцем в Илью.

— И ты тоже. — Бригадир жестом подозвал Бульбу. — Сюда. Живо!

Так… похоже, к ним здесь уже относятся как к рабам. Ладно, не время сейчас ерепениться. Они всего лишь чужаки, покинувшие свою станцию, а пропуск через диаспорскую территорию нужно отрабатывать. Справедливо… Илья подошел. Бульба — тоже.

— Становитесь на рычаги, — кивнул бригадир на дрезину. — Езжайте на Карла Маркса. Там должны стройматериалы приготовить. Поможете загрузить и сразу сюда. Ашот!

К бригадиру подскочил давешний горбоносый брюнет с автоматом, пропускавший за стену сельмашевских беженцев.

Бригадир, махнув рукой на Илью и Бульбу, что-то сказал автоматчику по-своему. Наверное, просил приглядеть.

Ашот кивнул, вскочил в пыльную вагонетку. Устроился поудобнее, положив автомат на колени. Ну, вот и конвой и охрана в одном лице…

Илья и Бульба, качая рычаги, покатили дрезину, постепенно разгоняя сцепку.

Ашот вытащил из кармана и включил фонарик, освещая не столько дорогу впереди, сколько бесплатную рабсилу на дрезине.

— Раствор заканчивается! — донесся сзади, со стройки, чей-то встревоженный голос. — Кирпича нет!

— Ну-ка быстрее! — поторопил Ашот.

— А ты не нукай! — недовольно пробурчал Бульба, налегая на рычаги. — Не запряг еще.

Хотя, если подумать, было близко к тому.

* * *

Разогнавшаяся дрезина пронеслась по опустевшей Шолоховской. В свете фонаря промелькнула местами побитая и осыпавшаяся мозаичная плитка, изображавшая лубочные картинки из казачьей жизни. Хата, палисад, Дон, станица, степь. Лихой чубастый казак на вороном коне. Чернобровая казачка с коромыслом… Шолоховские мотивы, что тут сказать…

Дрезина влетела в следующий туннель, ведущий на Карла Маркса.

Когда-то над этой частью города располагался армянский район. А еще раньше — старый город-сосед Ростова Нахичевань-на-Дону. Потому, вероятно, именно этот отрезок метро и облюбовала армянская община, к которой позднее примкнули и представители других землячеств.

Разноязыкие группки, стянувшиеся сюда со всего метро, сумели как-то договориться. Национальные общины смогли ужиться мирно. В итоге на двух станциях — Проспект Шолохова и Площадь Карла Маркса — образовался диковинный союз, получивший впоследствии название Диаспора.

Диаспора жила, и притом жила богато, за счет торговли. Практически вся ее территория представляла из себя сплошной базар, где на продажу выставлялись самые разные товары: от продуктов и жизненно необходимых в хозяйстве вещей до бесполезных, в общем-то, но довольно любопытных диковинок, доставляемых сталкерами с поверхности.

Прилавки, ролеты, разномастные павильончики и необорудованные торговые места стояли вперемежку с жилыми палатками, фанерными, дощатыми халупами на несколько семей и основательными фамильными гнездами, обложенными кирпичом. Непосвященному человеку трудно было разобрать, какие строения предназначались для жизни, какие — для торговли: слишком тесно переплеталось на диаспорской территории и то, и другое.

Базарно-жилые ряды занимали не только обе станции, но и тянулись по туннелям, вплотную подступая к рельсам, так что при необходимости нужную покупку можно было совершить, не выходя из дрезины.

На диаспорские базары наведывалась вся красная ветка. Сталкеры с дальних западных станций тоже были здесь нередкими гостями. Даже «синие» иногда появлялись — те из них, кто мог себе это позволить. Не зря по метро ходила поговорка: «Если что-то нельзя купить в Диаспоре, значит, это нельзя купить нигде».