Муравечество

— Бессмыслица какая-то. И потом, в кадре нет ничего из того, что ты наговорил.

— Ну, кадр задымлен из-за сигареты подручного на осветительных лесах, чьими глазами (субъективной камерой) мы все и видим.

— Значит, я смотрю на сигаретный дым.

— Нет! В этом-то и смысл! Поразительно, но это вата. Эффект создан с помощью обыкновенной ваты. Той самой, которую можно купить в аптеке или в ватном магазине вниз по улице.

— Я к тому, что тут плохо видно.

— Так это же специально. То, чего ты не видишь, в кино так же важно, как и то, что ты видишь. Спроси любого.

— Не надо меня учить. Только хуже делаешь.

— Посмотри. — Я достаю из сумки урну с осликом.

— Игрушечная лошадка, прикрепленная к коробочке, — говорит он.

— Это кукольный осел. Из фильма. По-моему, он жил в доме великана, вместе с великаном. Кажется, там был великан. Возможно, я путаю его со «Шреком». В «Шреке» был великан?

— Где его хвост?

— Что? Это вообще тут при чем? Ты посмотри, какая мастерская работа. Сгорел хвост, ясно тебе?

— Милая кукла, но она не поможет получить то, о чем ты просишь.

— Тогда дай написать об «Очаровании».

— Это нечестно по отношению к Динсмору.

— Он пользуется моими наработками.

— Ты их сам им предложил.

— Тону.

— В любом случае…

— Если не могу получить обратно «Очарование», хотя я имею на это полное право, тогда дай написать текст об Инго. Новеллизацию, как ты сам говоришь! Фильм у меня в голове. — Я стучу по ней пальцем. — Значит, будет новеллизация!

— Не уверен, что у книги с пересказом несуществующего фильма найдется аудитория.

— Так будет не только пересказ. Но и критика. Объяснение. И он не несуществующий. Он уничтоженный.

— Кому это надо? Мы же не об утраченном фильме Хичкока говорим.

— Хичкок недостоин даже сосать у Инго член.

— А это что вообще значит?

— Не знаю. Я просто… расстроен. Да брось ты, Арвид, вспомни Гарвард? Соседи навек!

— Это-то здесь при чем?

— Ты мне должен!

— Я тебе должен?

— Я тебя столько раз выручал! Помнишь, как тебе было нужно, чтобы кто-то написал статью «Уо, швед-де в шоу» о шведских палиндромистах для выпуска «Скандинавский кинематограф», и ты не мог найти в городе никого, кто о них хотя бы слышал?

— Ты же сам спросил, подойдет ли такой текст для номера.

— А как можно выпустить «Скандинавский кинематограф» и не писать в нем о палиндромистах?

— Б., я не могу заплатить тебе за анализ фильма, который никто никогда не посмотрит.

— Не хочу идти с этим предложением к конкурентам, Арвид, но я готов.

— Хорошо, можешь идти. Я не обижусь.

— Клянусь, я пойду.

— Понимаю. С богом.

— А как же универ? Соседи? Помнишь, как мы клялись, что мы братья навек?

— О таком мы не клялись.

— Я клялся. А ты кивнул.

— Честно не помню, чтобы кивал.

— Я все записал.

Я лихорадочно ищу в сумке бумажку.

— Еще раз: это не доказательство.

— Когда книга выйдет и изменит наши представления о кино, ты пожалеешь.

— Я буду очень за тебя рад.

— Каким же мудаком надо быть, чтобы сказать такое.

Глава 18