Муравейник

– Если старики в таких домах не в состоянии передвигаться сами, помогать им в этом никто не будет, – грустно произнес он и опустил слепые глаза вниз. – А говном здесь так пахнет, потому что справлять нужду приходиться в памперс, который выдается постояльцам один раз в сутки, – он печально вздохнул. – У многих стариков дизентерия или еще какая-нибудь ерунда с кишечником, желудком или жопой. Карантины здесь не заканчиваются никогда, – отец усмехнулся. – В общем, надеюсь, ты понимаешь, что раем это место назвать точно нельзя, хе-хе. Не рекомендую! Лучше езжай на море… Кстати, у тебя сигаретки не найдется? – пальцами руки он быстро изобразил движение, как будто подносит к губам папиросу.

– Нет, пап. Здесь запрещено курить, ты же знаешь, – ответила я и улыбнулась.

Мы разговаривали несколько часов. Я делилась с ним новостями из жизни и рассказывала о себе, муже, сыне и о нашем доме. Описывала природу поселка Ильичева и светлое будущее, которое совсем скоро ждет и его, как только я решу вопросы с документами и мы уедем отсюда. Все это время он, не отрываясь, смотрел куда-то вдаль и улыбался так, словно я не предавала его, не бросала на произвол судьбы, всегда заботилась и любила.

Ужасные чувства овладевали тогда мной – чувства отвращения к самой себе. Я не чуточку не жалела, что нашла папу, приехала в этот дом «мертвых старческих душ», поговорила с родным мне человеком и подарила ему пусть кратковременную, но улыбку.

Каким бы слабым человеком он ни был, как бы ни губил раньше свое здоровье, что бы ужасного ни делал в жизни, – в первую очередь этот старик был моим отцом. Заботиться о нем до самой смерти, как заботятся нормальные дети о своих родителях, было моей прямой обязанностью. По-другому просто и быть не могло, так устроен мир. Жаль, что многие люди плевать хотели на заповеди Божьи и считают нормальным отдать близкого человека в интернат, открестившись от него навсегда. Таковой была, к сожалению, и я. Врагу не пожелаешь той участи, которой удостоился мой папа.

Через пару дней после моего приезда отец умер.

Поселок Ильичево, Ленинградская область, 2033 год

Наступил дождливый октябрь. Море моих слез по отцу утекало вместе с грязными каплями небесной воды, а моя душевная боль улетала с опавшими на землю листьями, которые быстро подхватывал холодный северный ветер и уносил с собой куда-то далеко-далеко.

Все шло своим чередом: Влад работал, Арсений учился в США и подрабатывал в какой-то местной газете, я рисовала картины о муравьях, в красках описывая их убогую жизнь. С соседями мы почти не общались: Руслан дома появлялся так же редко, с Полиной отношения у меня были натянутые.

В какой-то из дней октября я почувствовала себя плохо. Голова словно раскалывалась на две части, а пульсирующая боль давила на глаза и отдавала в виски. Грудь временами будто пронизывали насквозь несколько острых иголок, сердце колотилось с огромной скоростью. Казалось, мое тело обмякло. Через усилия я все-таки поднялась с кровати. Тут же в моих глазах потемнело и появилась мелкая рябь, похожая на экранное изображение сломанного телевизора, который все время показывал раздражающую черно-белую картинку с мигающими точками.

Держась руками за стену, я еле доволокла свои ноги, увешанные невидимыми гирями, до ванной комнаты. Там к моему горлу резко подкатила тошнота, и, пока я руками пыталась нащупать унитаз, меня несколько раз вырвало на пол. Так я узнала, что жду второго ребенка. Тест, который по моей просьбе Влад купил вечером по дороге домой, подтвердил мои догадки. Как любые нормальные родители, мы были на седьмом небе от счастья.

– Как здорово! – я сидела полумертвая на краю кровати, но мысленно прыгала до потолка. – Скоро у Арсения появится братик или сестренка… Разница в возрасте у них, конечно, будет огромная, но и мне не 20 лет. Справлюсь я, значит, и они друг с другом найдут общий язык, – я немного сомневалась в своих словах, но с Владом говорила уверенно.

– Даже не думай накручивать себя, родная! – улыбнулся муж. – О старшем брате мечтает каждый ребенок, – Влад успокаивал меня и сжимал в объятьях.

– Фух. Значит советуешь не нервничать? – я теребила руками ворот его рубашки. – Легко сказать, ведь не тебе же рожать во второй раз, да еще и в таком возрасте. На минуточку мне 46 лет, – я говорила и не могла скрыть волнение.

– И? – засмеялся Влад. – Тебе еще рожать и рожать! Что это за цифра такая – 46? Так, 40 с хвостиком. Некоторые люди, между прочим, и в 80 родителями становятся, – подбадривал он меня.

– Ага, точно, – заулыбалась я. – В 80 рожают, а через год умирают от сердечного приступа или еще какой-нибудь старческой болячки. Влад, не смеши, пожалуйста. Мне сейчас не до шуток… – я приуныла и без сил легла обратно в постель.

***

К двенадцатой неделе беременности я стала чувствовать себя гораздо лучше, и в ожидании первого УЗИ мы с мужем гадали, кто у нас будет – мальчик или девочка.

– Если пацан, назовем его Богдан – «дарованный Богом». Так описано в значении имени, – улыбаясь, пояснял мне Влад.