Муравьиные вожди

Смеяться вслух было нельзя: в палате храпели еще четыре физрука и с чувством юмора у этих парней не слишком хорошо. Сделав глубокий вздох, Юрий вписал в свой дневник при свете луны очередные строки:

«Не удивляйтесь: великий аккуратист был человек неплохой и даже душевный. Но вот уже два дня он носил в себе страшную тайну. Которую, кстати, знал весь лагерь…»

В этом месте Юрий, как ни старался, не смог удержаться и заржал. Физруки проснулись и вытолкали его за дверь, предварительно дав несколько пощечин пляжным шлепанцем. Так что дописывал драгоценные строки юморист в коридоре, пугая своими огромными семейными трусами детей, захотевших среди ночи в туалет.

«Итак, – сделал он новую запись в дневнике, – переходим к сути страшной тайны, которую вот уже второй день носит в себе Алексей Макаров…»

Тут Юра ужаснулся той силе чувства юмора, которая таилась внутри его. Его ржание даже через дверь поставило на ноги начавших задремывать физруков.

Увидев, как плотным роем они вылетают из палаты, доморощенный летописец, недолго думая, пустился наутек. Он опрокинул навзничь двух шедших в туалет подростков (которых через секунду затоптали почти насмерть физруки) и ракетой вознесся на второй этаж. Физруки уже не гнались за ним – изгнанный с их этажа весельчак был не так страшен.

Но весельчак этого еще не знал. Он летел по незнакомому коридору, приближаясь к его логическому концу, и от этого рот его все шире отворялся в немом крике.

И тут одна из дверей распахнулась. Из нее наперерез Юре метнулось какое-то неведомое существо, завернутое в простыню, с наволочкой на голове и бутылкой водки в правой руке.

Короткий вопль ужаса (физруки вздрогнули на первом этаже), короткий хук справа, и существо распростерлось на полу.

Сорвав с его головы наволочку, Юра в ужасе отпрянул: перед ним лежал Антон Петрович!

Выглянувшая из той палаты, откуда вывалился хиппи, девочка-подросток пронзительно завизжала.

«Поначалу я решил, что она пришла в ужас от вида бездыханного тела своего вожатого, – запишет позже Юрий в своем дневнике. – Но сейчас, вспоминая, что она смотрела в тот роковой миг на мои трусы, должен честно признаться: причина ее смятения крылась в другом…»

Однако время для лирических отступлений было неподходящим. Топот ног поднимающихся по лестнице физруков – вот что главное! Схватив за ногу бормочущего проклятия Антона Петровича, Юрий спешно втащил его в палату, откуда тот недавно вывалился, и закрыл дверь на защелку.

То, что он увидел внутри…

«Штук десять пьяных, полуголых девиц и парней в разных позах лежали на кроватях, а одна на полу! – шокированный Юра буквально рвет стержнем бумагу. – Это были не вожатые… По полу, по кроватям – горы одноразовых стаканчиков. На тумбочке – три пустые бутылки водки и две еще неоткупоренные!»

– Пс… пс… – это Юру теребит за ногу Антон Петрович.

– Пставь…те мня на нги! – грозно требует он.

«Мне постоянно мешают, – минутой позже напишет Юра в своем дневнике, – но я продолжаю повествовать о страшной тайне Алексея Макарова. Итак, начнем. Известная вам по пятой главе, в которой меня подстрелили огурцом, Анечка Белова – вот та самая зарытая собака. Да, да, Анечка Белова, в которую еще в автобусе влюбился Алексей Макаров, не захотела встать вместе с ним на отряд! Она записала себе в напарники Семена Чернова. Странно? Ничуть. Ей нравились его мускулы (по сравнению с моими это просто кишки хомяка), серьезный подход к жизни и, конечно, поразительное сходство с Сильвестром, прости господи, Сталлоне. И вот тут начинается самое интересное, так что погодите засыпать.

Семёну Анечка была по барабану! Да! Об этом говорит хотя бы тот факт, что он пропесочил ее, когда узнал, что пока мы пили водку на берегу моря, она самовольно записала его себе в напарники. Семен Чернов без ума от Василисы. А Василиса запала на Алексея Макарова. Вы просекаете? У нас под самым носом произошла страшная вещь – получился адский любовный четырехугольник. Все четверо как бы стоят по кругу в затылок друг другу. И выхода нет! Вот какую страшную тайну носил в себе Алексей Макаров…»

Юра написал бы еще много прекрасных, берущих за живое строк. Например, о том, почему нет пока тайной страсти у него или у Антона Петровича. Но ему снова помешали. Кто-то начал ломиться в дверь палаты и говорить через эту самую дверь ужасные слова. Кто-то, чей голос поразительно напоминал тенор начальника лагеря, угрожал сломать дверь. Антон Петрович говорил ему в ответ жуткие дерзости…

В общем, Юрий не стал дожидаться развязки этой драмы. С обезьяньей ловкостью по веткам росшего рядом с балконом дерева спустился на земную твердь, бесшумно заполз через окно в свою пустую палату и заснул сном младенца.

Диман ставит под угрозу рейсы краснодарских авиаторов. Фингал Антона Петровича становится местной достопримечательностью