Муравьиный лабиринт

– Ути, моя масенькая! На червесеська похоза! – умиленно прошепелявил он.

Афанасий смотрел на маленького старичка, и ужас медленно опускался от горла к ногам. Те стали вдруг тяжелыми, свинцовыми.

«Я трус! Теперь я точно это знаю. Трус! Родион отгрыз бы себе язык и выплюнул им под ноги. Ул боднул бы этого вот крупного в нос, чтобы остальные запинали его ногами! Макс, Штопочка, Кавалерия… А я… я…»

Афанасий ненавидел себя до дрожи, но ощущал, что от этого нет никакой пользы, потому что страх все равно перевешивает.

Тогда он зажмурился и жалобно выкрикнул:

– Три дебила – это сила!

Дионисий Тигранович перестал любоваться червячком и глазами пересчитал берсерков.

– Разве три? А, ну да! Люблю ненавязчивую лесть. Ближе к делу! Что ты хотел вынюхать у этой девушки, шныр? – он оглянулся на Гулю.

Афанасий упрямо молчал. Он поклялся, что рта больше не раскроет, даже если его убьют. Дионисий Тигранович вздохнул, развел ручками, словно показывая кому-то, что вот, он хотел по-хорошему, а не получилось, и оглянулся на берсерка. Третий берсерк – тот самый, что недавно ловко расшнуровывал нерпь – извлек из кармана блестящие щипчики.

– Нет, убивать, конечно, не будем! Какой смысл? У кого мы закладки будем перехватывать? – утешительно объяснил Белдо, и тот вдруг понял, что старичок видит его насквозь. – Нет-нет! Тебе вырвут передний зуб! Ты красавчик, а на красавчиков это почему-то действует лучше пыток! Я бы и так тебя отпустил, но это будет дурной пример для остальных!

– Что-о? – бледнея, пискнул Афанасий.

Берсерки заржали.

– Не бойся! Все будет очень нежно. Леша учился на стоматолога, – застенчиво улыбаясь, сказал глава форта.

– На фельдшера! – поправил третий берсерк, прищелкивая щипчиками.

Дионисий Тигранович огорчился, что перепутал, и попросил прощения. Непонятно, правда, у кого: у Афанасия или берсерка. Берсерк принял извинения на свой счет и великодушно согласился простить. Афанасий никого не прощал. Ему было не до того.

– Нет проблем! Ветеринар – это тот же стоматолог, только широкого профиля! – сказал берсерк Леша и попросил Афанасия открыть рот. – Не дергайся, тогда соседние зубки не пострадают!

Пленник стал оседать, наполненный ватностью страха.

– Не понимаю, чего ты боишься, – вкрадчиво продолжал Белдо. – Вы же верите в бессмертие? В то, что душа шныра, выдержавшего все испытания, попадает на двушку?

– Попадает! – отозвался Афанасий, не слыша своего голоса.

Зато Белдо отлично услышал.

– Вот, правильно! А я даже и на душу твою не посягаю! Да и зуб Леша тебе отдаст. Леша, ты же не собираешь зубы?

Зубов тот не собирал. Губы Афанасия разжимал бережно, с уважением к своим пальцам, но и без лишней брезгливости.

– Не вздумай кусаться, а то рассержусь и вообще нечем будет! – предупредил он серьезно, но одновременно почти по-дружески.

Гуля, которую берсерк, вынужденный держать еще и вырывающегося Афанасия, придерживал недостаточно крепко, заголосила и повисла у Леши на плечах. Он легко стряхнул ее. Но и сброшенная, Гуля продолжала биться, царапаться и кричать.

– Не трогай его! Слышал ты! Ты не знаешь, с кем связался! Спорим, ты сегодня вечером умрешь? Все, ты поспорил!.. Он мой жених! – кричала она.

Несмотря на крайность своего положения, Афанасий был поражен. Он никак не ожидал от нее такой отваги. Дионисий Тигранович заинтересованно вспорхнул со стульчика.

– Правда? А ну погоди, Леша! Погоди, тебе говорят!

Берсек, начавший уже входить в особый раж и деревянными пальцами раздиравший Афанасию губы, неохотно остановился и, схватив того за куртку, поставил на ноги, рывком повернув к Белдо.

– Это правда? – спросил глава форта магов, заглядывая Афанасию в глаза. Тот покраснел. Всего противнее, что где-то в глубине души он испытывал к старичку подлое заискивание. Только бы пощадил!

– Так правда, мой мальчик? Красивый, с поэтическими локонами, шныр и скромная Золушка, которая бегает между моим фортом и фортом Долбушина? Жених и невеста?

– Правда, – выдавил Афанасий, ощущая глубинно гниющее в нем предательство.

Ему вдруг вспомнилось, что когда-то, лет в двенадцать, он показал полицейским подъезд, в который за минуту до этого забежал воришка. Хотя понятия не имел, что это воришка, да и про полицейских не знал, что они полицейские, поскольку те были в штатском. Просто разгоряченные, обозленные люди, которым он из внезапного ужаса выдал беглеца со всеми потрохами.

Белдо пошевелил в воздухе пальчиками, точно вырывал у себя волосы, однако к голове так и не прикоснулся и ни одного волоса при этом не утерял.