Мургаш

Вскоре пришли Митре и Цветан. Собрался весь наш отряд — шесть человек. А две недели назад нас было девять. Одного поймала полиция и бросила в тюрьму, а двое других… Самое же плохое, что с ними пропала половина нашего основного вооружения — одна винтовка и несколько ручных гранат. Оружие надо было добыть любой ценой. Только это не буховская картошка — залезай в огород и копай как крот.

— Придется Лазару еще раз сходить к Васо в Ботевград, — сказал Цветан. — Он ведь обещал достать винтовку.

— Обещал, — угрюмо ответил я.

6

Декабрь. Снег уже прочно закрепился на горных вершинах. Оставаться зимовать в горах нам было тяжело да и не имело смысла. Нашей главной задачей оставалась работа в селах, а пробиваться туда по метровым снежным сугробам, оставляя за собой следы, видимые каждому, значило самим вгонять волка в овчарню. Поэтому, направляясь во второй раз в село Новачене, я должен был не только найти оружие, но и решить вопрос с зимовкой.

В этом селе помимо Васо мы могли рассчитывать на помощь еще двух жителей. Поскольку мы взяли на правило не заходить в один дом дважды, на этот раз отправились не к Васо, а к другому товарищу, знакомому нам по Сентябрьскому восстанию. Увидев нас в дверях своего дома, он побелел от испуга:

— У меня нельзя остановиться. За мной следят.

Мы с Митре переглянулись.

— Я вас отведу в овчарню, устраивайтесь пока там, а вечером что-нибудь придумаем, — сказал он.

Мы подошли к овчарне, толкнули дверь в комнату — заперта. Осмотрелись. Единственное укрытое место — пристройка для свиней. Это был низенький сарайчик, где взрослый человек не мог даже встать во весь рост, а кругом лежали кучи навоза. Как мы провели время до вечера, не расскажешь. Но вот на тропинке показался какой-то человек лет сорока, в бараньей шапке. Подойдя к свинарнику, остановился, снял шапку и вытер рукой мокрый лоб. Затем осмотрелся и тихонько позвал:

— Ребята, это я, дядя Антон.

Мы вспомнили, что хозяина нашей третьей квартиры в селе звали Антон, но, выходя из свинарника, все же держали пистолеты наготове. А пришедший, словно и не замечая пистолетов, бросился к нам:

— Пойдемте скорее. Вы промерзли, наверно?

Оказывается, вечером к Антону пришел секретарь местной ремсистской организации Тодор Доков:

— Бай Антон, партизаны!

— Где?

— За селом, в свинарнике. Надо их приютить.

Антон пошел к жене:

— Моно, тут люди пришли… Им негде устроиться. Я приведу их к нам, ладно?

— Приведи, Антон.

— Ты с ребятишками прибери в комнате, где сушим табак. Там их и устроим на ночь.

На другой день Антон разбудил нас рано:

— Надо уходить, ребята. В этой сумке еда. Идите в карьер напротив, там укромное место. А как стемнеет — дорогу ко мне знаете.

В этот день акцизные власти должны были произвести в доме Антона проверку количества собранного табака. На следующий день после проверки мы уже могли оставаться в доме Антона.

Здесь мы провели несколько дней. За это время встретились с Васо и решили вопрос о зимней квартире. А кроме того, Васо принес нам две винтовки.

— Найдем и еще, — добавил он. — Когда придете снова, вооружим всех, да и для новеньких, какие придут к вам, кое-что найдется.

В этот же вечер мы, сгибаясь под тяжестью ранцев и бережно неся винтовки, возвратились на Злую поляну.

ГЛАВА ШЕСТАЯ

1

Много написано о героических подвигах партизан. И верно, требовались и смелость, и самоотречение, чтобы уйти в горы со старым ружьем или пистолетом, в котором три патрона, чтобы бороться с сильной и организованной властью, располагающей свежей армией и полицией, судами и администрацией.

Но что может сравниться с беспредельной преданностью, гуманизмом и величием тех обыкновенных, ничем не примечательных людей, которые, рискуя жизнью, жизнью своих детей, принимают нас, кормят и укрывают, не имея возможности сделать ни одного выстрела в тех, кто придет жечь их дома, а их самих расстреливать!

Они совершали подвиги так просто и легко, как делали обычную ежедневную работу в поле, в мастерской или на фабрике. Большая часть ятаков, особенно в начале партизанского движения, были коммунисты, в прошлом непосредственно связанные с революционным движением, и, вполне естественно, сразу же примкнувшие к партизанской борьбе против фашизма.

Большая часть этих товарищей были на ответственной партийной работе, являлись секретарями и членами комитетов. Позднее наше справедливое дело привлекло к нам и многих других честных людей, не состоявших в партии и РМС. Они шли к нам по различным причинам: одни были родственниками партизана или ятака, другие просто потому, что были добрыми, сердечными людьми и не могли отказать в помощи, третьи были возмущены зверствами фашизма. Они давали нам все от чистого сердца, делясь своим скудным имуществом. У них мы находили теплый кров и сердечную ласку зимой и летом, днем и ночью. Они укрывали нас от врага, предупреждали о намерениях полиции, указывали, как и где проводится блокада или устроена засада, словом, самоотверженно боролись за нашу сохранность. Они давали нам одежду и обувь, делились с нами последним куском хлеба…