Мурка

Понимая, что против лома, то есть, женской истерики, нет приема, я решил действовать радикально. Я наклонился и поцеловал девчонку в губы. Еще с секунду она сопротивлялась, а потом поддалась. Давно не романтик, но тут у меня словно само по себе вспомнились стихи Есенина «Твои губы мне что-то бормочут — не хочу больше их целовать»… А мне вот хотелось! Впервые за многие годы я испытал восторг от поцелуя.

Но стоило мне разомкнуть поцелуй, как по щеке прилетела звонкая пощечина.

— Ай… за что!

— Ты точно с ума сошел, Гриша, ты же знаешь, что нельзя, — прошипела Лиза. — Если кто увидит?

— А если не увидит — можно? — ухмыльнулся я, растирая ладонью ушибленную щеку.

— Ты точно ударился головой, приходи в себя, и тогда поговорим, — сердито отрезала Лиза. — Ты лучше хорошенько над всем подумай.

— А ты бы лучше не ломилась в запертую дверь?

Блин, а девчонка не такая мямля, как казалась — или как хотела казаться. Я отпер дверь, и Лиза выскользнула из квартиры.

— Надеюсь, ты нигде больше не говорил эти глупости про милицию? — бросила она напоследок и, не дожидаясь моего ответа, побежала вниз по лестнице.

Ни здрасьте, ни до свидания. Одни упреки. Останавливать я ее не стал, пусть свыкнется с новой информацией, а там, может, и поговорим еще.

* * *

Если отставить в сторону мой природный оптимизм, то ситуация складывалась не очень. Гришке, мне нынешнему, видимо, было мало проблем, не знаю, почему они липли ко мне, как металлическая стружка к магниту? И сейчас обозначилась еще одна проблемка — оказывается, я внук царского генерала от кавалерии и сын депутата, павшего от рук эсеров. С какой стороны ни крути — я классовый враг… а еще должник, воришка. Что же, с таким букетом только и оставалось ждать, что на порог квартиры заявится ЧК.

Ну ладно, преувеличивать тоже не стоит — есть и хорошее, например, с Лизкой я объяснился насчет Америки. Хотя кого я обманываю — с девчонкой мы разругались вдрызг.

Однако руки я ни в коем случае не собирался опускать. Не дождетесь.

Одно я знал точно, если сидеть, свесив лапки, то проблемы будут лишь усугубляться и нарастать, как снежный ком. Следовало действовать и начать разгребать завал. А проще всего их решать тогда, когда переводишь проблемы в разряд задач. Пусть сложных, со звездочкой и с кучей неизвестных, но все же задач, а на любую задачку всегда имелось решение. И действовать нужно сразу.

От мыслей отвлекли крики с улицы, следом послышался звонкий собачий лай. Я вскочил с кровати, по привычке потянулся к поясу за пистолетом, но не нашел кобуры. Бросился к окну и увидел, что на улице, прямо под моими открытыми окнами, происходило ограбление. У здания напротив, недавно отстроенного доходного дома, стоял мужчина. Одетый дорого-богато в иссиня черный костюм и белую рубашку. Он стоял, подняв руки на уровне плеч, а его шмонали двое зеленых пацанов-оборванцев, примерно моих ровесников, пропасших богатенького в переулке. Не темном, правда, гоп-стоп посреди белого дня. Один из них держал жертву, а второй снимал с него перстни. Прямо зарисовка из популярного в 90-х блатняка, потому что рядом с толстосумом стояла молодая дама, чуть в стороне, куря сигарету через длинный мундштук. На ее руках ютилась собачка черно-белой расцветки. Дама была одета роскошно — ее длинное платье с кружевами и кантиками было явно куплено за деньги толстосума. За тем, как грабят ее спонсора, девушка предпочитала не наблюдать. Выпуская облачка дыма, она смотрела в другую сторону, чуть вскинув подбородок. Смотрелась она шикарно, надо признать, и я даже засмотрелся на нее. Она поймала мой взгляд, и на несколько коротких секунд наши взгляды пересеклись. Хороша чертовка! Внутри что-то ёкнуло. А когда она отвернулась, я бросился к дверям, вниз по лестнице и, выбегая из подъезда, рявкнул по старой привычке:

— Стоять! Милиция!

Оборванцы вздрогнули, как будто им плетью по спинам досталось. Мигом бросили шмон и рванули прочь, только пятки засверкали. Во мне сработал инстинкт преследования. Много раньше пришлось побегать за преступным элементом разным. Не знаю, на что я рассчитывал, но как-то меня подстегнул сегодняшний отказ в отделе! Я буквально влетел в закоулок, где несколькими минутами прежде растворились налетчики. Ниче, тело молодое, шустрое — догоню! Залетев в закоулок, притормозил от неожиданности — один из пацанов стоял в конце прохода между домами, и лыбился. Рожа такая довольная, как у пса, которому хозяин ухо чешет. Чего лыбишься-то, козел? Сейчас скручу тебя в баранку и потопаешь в отделение… Однако где второй? Убежал? Ответом на мой вопрос стал глухой хлопок за спиной. Уже оборачиваясь, я понял, что оказался в ловушке. Второй преступник, проворный, как обезьяна, вскарабкался по сливной трубе и спрятался в небольшом углублении, а теперь оттуда спрыгнул, оказавшись за моей спиной. Да еще и с ножом в руках. Меня взяли в коробочку.

— Слухай, Заноза, а это ведь тот, что Валета бортанул, — прищурился один из преступников, узнавая меня.

— Точняк, Нафаня! — подтвердил второй.

— Ты че тухляк втираешь, какой ты мент?!