Мурка

Я вытащил бутылку самогона и вручил женщине. Та сунула руку в зону декольте, и оттуда тотчас появилось несколько свернутых в тугой рулон купюр еще царского образца. Я же, наблюдая за этим действом, с трудом заставил себя отвести от этой самой зоны декольте взгляд. Вот тебе и бабушка, любого дедушку из могилы поднимет.

— А они… работают? — на всякий пожарный уточнил я.

— По-моему это единственное, что еще работает в этом мире, — двусмысленно ответила дама.

Она вручила мне деньги, так же как «Хоттабыч», сунув по разным карманам сумму оплаты и чаевые. На несколько секунд ее лицо замерло всего в нескольких сантиметрах от моего лица, и женщина провела пальцем с аккуратным маникюром мне по груди, от ключицы вниз.

— Приятно, когда мои заказы носит такой красавчик, я когда следующий закажу, принесешь?

Мне, взрослому мужику на шестом десятке, которым я по факту являлся, вдруг захотелось сквозь землю провалиться, чтобы не сгореть от собственной застенчивости. И откуда она взялась, эта робость, блин! Я застенчиво, как подросток, которого застали за интересными делами, закивал, опуская глаза. Хотел я этого или нет, но юношеские гормоны прежнего Нафани подчас брали верх. От дамы я уходил с пустой авоськой и ругаясь на самого себя. В прошлой жизни после таких вот манипуляций со стороны женщины следующим шагом мы бы должны были уже лежать в кровати… а тут? Надо что-то с этим делать, Гришка-то, похоже, девственник!

Отстрелявшись с доставкой, я имел на руках первые заработанные в новом мире деньги. Причем часть в «расчетных знаках», а часть в купюрах еще царской России. Решено — пойду на базар. Мне очень хотелось сделать приятное Глаше, ну и показать, что ее оболтус племянничек, сошел с кривой дорожки и исправляется.

Заглянув в трактир, я рассчитался с Лифшицем, который без всяких вопросов принял куски мыла в зачет бутылок самогона, и мы условились, что завтра я снова выйду на работу. Про чаевые он не спрашивал, ну а я не стал говорить, мол, что ни заработал — все мое. Мы попрощались, и я пошел на местный рынок, располагавшийся как раз в конце улицы Соборной, по левую сторону от храма. Работяги, которые занимались построением стены у церкви проводили меня подозрительными взглядами — больно уж выделялся мой пестрый костюм на фоне их потертых и замызганных рубах. Но сказать ничего не сказали, работы у них было непочатый край. Мне же стоило всё-таки переодеться, чтобы не выделяться из толпы. Миновав храм, я устремился в ряды торговцев ростовского Центрального рынка. Посмотрим, на что мне хватит заработанных рублей.

Глава 13

Старый базар был тем местом, из которого и возник Ростов-на-Дону. Некогда оживленное место располагалось на перекрестке дорог, ведущих на Северный Кавказ и в Причерноморскую степь. Судя по монументальности (а сейчас ростовский базар, как я слышал в трактире, оставался одним из лучших крытых рынков во всей стране), здесь в свое время кипела и бурлила жизнь. И рынки, которых здесь было целых три, стабильно приносили прибыль своим владельцам. На одном из базаров торговали одеждой, на втором — мануфактурой и галантереей, ну а третьим был тот, который я искал — продовольственным. Впрочем, при всем желании ошибиться было трудно. Продовольственный рынок единственный из всех оказался открыт.

Я прошел внутрь и огляделся, изумляясь достижениям архитектуры более чем столетней давности. Это тебе, конечно, не торговые центры современности, но конструкция крытого рынка из безопорных и большепролетных металлических ферм, будто огромной теплицы или ангара, впечатляла. Присвистнув, я пошёл к рядам. Однако внутри дела обстояли не так шикарно, как снаружи. Если здесь и кипела некогда ростовская жизнь, то все это осталось в далеком прошлом. Многие прилавки теперь пустовали, а те, где товары были выставлены, не отличались даже мало-мальским разнообразием. Базар выглядел опустевшим и едва ли не заброшенным. Фронт все ещё был рядом, и получить откуда-либо товар было сложно, да и с клиентом было туго — страна в целом вплотную подходила к страшному голоду и беспробудной нищете. Из покупателей среди рядов бродило не больше десяти человек, работающих прилавков тоже было не больше десятка, а остальной колорит образовывали профессиональные нищие попрошайки.

Один из них, наглухо пропитый мужик непонятного возраста и с мутным взглядом, сидел у самого входа. Он тотчас попытался взять меня в оборот.

— Рубь дай?

Я смерил попрошайку взглядом, подметил, что у него нет ноги ниже колена. Не удивлюсь, если мужика демобилизовали с фронта мировой войны — и вот так бросили на произвол судьбы. Не осталось больше государства, за которое он воевал, и помогать ему больше некому. Решено, как только разменяю деньги, то поддержу мужика. С меня не убудет, а он тем же курьером уже не поработает, да и на завод не пойдет.