Мурка. Королева преступного мира

Появление Соньки в зале вызвало одобрительный свист и аплодисменты. Она была похожа на звезду кинематографа, который в двадцатые годы стремительно набирал обороты. С экранов взирали прекрасные женщины, похожие на богинь. Девушка мечтала об актерстве и однажды даже поделилась этой мыслью с Колченогим, но была поднята на смех человеком, не воспринимающем новый вид искусства. К любым проявлением актерства бывший революционер относился, как к трате времени впустую. Вместо блажи он настоятельно рекомендовал ей читать книги. Или отправиться к модистке и заказать себе новый наряд.

Подойдя к столику Колченогого, Сонька бегло поздоровалась с Мэри и наклонилась, чтобы поцеловать своего мужчину. Он чувствовал себя неловко и резко рыкнул, чтобы она села. Девушка на мгновение зависла над столиком, после чего с трудом собрала волю в кулак, чтобы не устроить истерику. Мэри оценила достоинства фигуры Соньки, так выгодно поданные с помощью немного старомодного, но очень красивого платья. Девушка не принимала новые тенденции моды. Обладая пышными формами, не утягивала грудь и не носила платьев с заниженной талией. Моду Колченогий тоже называл блажью. «Женщина должна нравиться! Поэтому одевайся так, чтобы мне было приятно на тебя смотреть!» — говаривал он, когда приучал торгующую телом девчонку к хорошей жизни.

— Говорят, вы к нам из самого Петрограда пожаловали. Никогда там не была. Слышала много, но не была, — затарахтела девица, закуривая сигарету. Она пыталась быть дружелюбной с Мэри, чтобы не злить Колченогого. Еще один пункт ее плана заключался в том, чтобы заслужить его внимание. Она вообще подумывала о том, чтобы быть не просто красивой куклой, а помогать ему в делах. Как это сделать, она пока не знала, но упорно фантазировала на этот предмет.

Сонька мельком взглянула на Мэри. «В чем твой секрет?» — задавалась она вопросом, разглядывая субтильное тело, покрытое модным блестящим платьем, которое было приобретено специально к этому вечеру. Женщиной она была достаточно красивой — это нельзя было не отметить. Было в ней какое-то сочетание благородства и изящества. В данный момент Мэри была совсем другой, не как в то утро, когда они встретились с Сонькой лицом к лицу.

Петр Фомин стоял возле стойки бара и изредка поглядывал в сторону столика, за которым мерцала Мэри. Между ними будто возникла непроницаемая стена. Он обвинял в этом Колченогого, который опутал ее своими сетями. Чем обладает этот калека, кроме власти? Может быть, он удерживает ее возле себя силой, зная какой-то секрет? Он повернулся и смотрел на нее уже не украдкой. Хмель делал Фомку смелее и раскрепощение. Он вдруг заметил, что рядом с человеком, сидящим рядом с ней в коляске, Мэри совсем другая. Это стало для него открытием, потому что он осознал: Кровавая Мэри — всего лишь маска, а сейчас там, за столиком, сидит красивая влюбленная женщина, умеющая дарить тепло и ласку. И подобный взгляд ему, к сожалению, не заполучить от нее никогда. Ревность так стиснула его душу, что в пору было закричать.

— Налей мне водки! — пробурчал он, отвернувшись к стойке, и грубо добавил:

— И не смей ее разбавлять!

— Что вы! Как можно-с?! — услужливо пролепетал буфетчик Борис.

— Трудно, наверное, справляться с обязанностями главаря банды. Вряд ли тебя кто-то воспринимает всерьез. А иначе к чему слияние? Вас в команде всего человек десять? Баба с группой глухонемых бродяг. Вам бы в цирке выступать! Так и вижу красивые афиши по всему городу: шатер, посередине дрессировщица, а вокруг нее полумужчины, покорившееся хлысту! И все вокруг — в крови! — Соньку несло, как на санях с горы. Она уже не могла остановиться: поток желчи лился и лился, пока твердая рука Колченогого не ударила по столу. Обе женщины вздрогнули от неожиданности.

— Чтобы через пять минут тебя не было в этом ресторане, — процедил сквозь зубы рассвирепевший мужчина. — Прежде чем что-то говорить — думай! На то у тебя на плечах голова, а не горшок. Хотя, если судить по той чепухе, которую ты несешь, я все же склоняюсь ко второму варианту.

Сонька всхлипнула, из глаз ее брызнули слезы. Она вскочила и посеменила к выходу, сквозь туман табачного дыма. Мэри смотрела отрешенно ей в спину. Слова обидчицы не задели ее. Наоборот, она прекрасно понимала, что в наступление иногда переходят от слабости. А вот реакция заступившегося за нее мужчины была весьма приятна. Теплые волны проснувшихся чувств отогревали ее заледеневшее сердце. Ее организм просыпался от долгой спячки, и ничего не могло омрачить ее весну в душе, даже ревность пакостливого тигренка, который наверняка спустя какое-то время превратится в грозную и сильную тигрицу. Как скоро это случится — прогнозировать было сложно.