Мурманский сундук.Том 2

— Всё, старик! — уверенным голосом проговорил Стысь и для убедительности стукнул ребром ладони по столешнице. — Можешь быть свободным. Иди к дому и жди меня там. Я вернусь и заплачу тебе, и шманай, как говорит вот этот в кепке, откуда пришёл. Твоя работа у меня окончена. Но если о ней кому скажешь, пеняй на себя. У меня руки длинные, — он указал на Волдыря и Зашитого. — Из-под земли достанут…

— Да я… я, — лепетал Фотограф, радуясь, что всё так хорошо обошлось.

— Иди! — вскинул голову на старика Волдырь. — Султан обрезанный… Таких, как ты, только трое: ты, Кудин да ещё один. — Он плюнул в сторону Нила Петровича.

Нил Петрович ушёл на подкашивающихся ногах, вытирая влажное лицо грязным носовым платком.

— Ты тоже свободен, — ткнул Стысь пальцем в Волдыря. — А ты, — он обратился к Зашитому, — пойдёшь со мной. У меня есть вариант, о котором я говорил. Нам только карта нужна. Обсудим, как быть дальше. Да и пить хочется — трубы горят. — Он посмотрел на Зашитого — это были Васькины излюбленные слова, — и рассмеялся, довольный.

Глава четырнадцатая Заплутавшаяся

С рассветом кладоискатели были на ногах, проверили снаряжение и тронулись в путь. Сергей вёл машину на небольшой скорости, глядя, как бы не напороться на пень или корневище, которых на этом зарастающем просёлке было в избытке. Солнце только что поднялось, и его косые лучи, пробиваясь в редколесье через листву деревьев, падали на мокрую траву.

— Сколько километров до Сухого Брода? — спросил Сергей дремавшего Афанасия.

Тот открыл глаза.

— Сейчас посмотрим, — Афанасий опустил руку в карман и достал помятую пятивёрстку. — Так, — зевнул он, — дорога идёт почти параллельно шоссе, потом круто сворачивает направо. Около тридцати километров.

— Ого-о, — протянул Сергей.

— Что — много? — спросил Николай, взглянув на сосредоточенное лицо Сергея.

— Дело не в километрах, а в дороге — кочки да ухабы, полдня будем ехать.

— А ты ровно на свадьбу торопишься, — рассмеялся Афанасий. — Лучше плохо ехать, чем хорошо идти.

Машина скользила по мокрой траве на спусках, и приходилось выходить из неё и толкать, чтобы она не съехала в сторону, а в низинах надо было рубить кусты и подкладывать ветки в канавы, чтобы не буксовали колеса.

— Мне мой сосед покою не даёт, — сказал Николай, когда они отдыхали, втащив на себе «Жигули» на берег крутого оврага. — Как вы думаете, освободили его?

— А тебе, видать, его очень жалко, — усмехнулся Сергей, — что ты так печёшься о нём.

— Да я, собственно, не о нём, а больше о нас думаю. Какие они шаги предпринимают? Что делают?

— Да, наверное, всю свою команду на ноги поставили. Рыщут повсюду. Всё будет зависеть от того, что им расскажет Нил… Язык не поворачивается его по отчеству назвать, — проговорил Афанасий. — Если этот Нил через своё подслушивающее устройство узнал наши вечерние разговоры, то я могу с уверенностью сказать, что они скоро нам сядут на хвост.

— Печальная перспектива, — вздохнул Николай, водружая шляпу на голову и вставая с земли.

Они выехали на широкую просеку, видимо, давнюю, потому что по бокам поднялись молодые деревья, кустарник, особенно было много орешника. Просека была прямая, и видно было далеко.

— Смотрите, впереди человек, — вдруг сказал Сергей.

— Где? — лёгкая дремота слетела с остальных участников экспедиции, и они стали вглядываться в узкий просвет между вырубленными деревьями.

— Тебе показалось, — сказал Николай, никого не увидев. — Плохо выспался.

— Ничего мне не показалось. Видел я человека в куртке вон за тем кустом, за нагнутым деревом. Оранжевую куртку трудно не разглядеть. Вон, вон, опять мелькнул!

И вправду впереди стоял человек в куртке с капюшоном и махал рукой.

— Откуда здесь люди? — проронил Николай. — Место такое глухое.

— И в такую рань, — сказал Афанасий, подавив зевок.

Когда они подъехали ближе, увидели у ног человека плетённую корзину.

— Э-э, да это грибник, — присвистнул Сергей. — Да ещё женщина. Правду говорят: охота пуще неволи.

— Ранним утром только по грибы и ходят, — защитил грибника Николай, сам заядлый любитель тихой охоты.

Женщина ни на секунду не переставала махать рукой, неестественно подпрыгивая на одном месте.

— Что она приклеенная что ли? — удивленно заметил Сергей, глядя на эквилибристику грибницы.

Поравнявшись с женщиной, он остановил машину.

— Тебе что, мамаша? — приветливо спросил он, опустив стекло дверцы.

Женщина откинула капюшон, и они увидели, что она не старая, как им подумалось вначале, а очень молодая, лет двадцати двух — двадцати пяти, не больше, миловидная, с умными карими глазами на овальном симпатичном лице. Она тряхнула головой, и каштановые волосы рассыпались по капюшону куртки. Слегка накрашенные губы расплылись в лёгкой застенчивой улыбке, показав два ряда очень белых ровных зубов. На ней были спортивные штаны с лампасами, мокрые до колен, на ногах короткие резиновые сапоги.

Она подпрыгала на одной ноге ближе к машине.

— Что с вами? — спросил Сергей.

Она не успела ответить. Видя, что женщине нужна помощь, из кабины выбрались Николай и Афанасий.