Мурманский сундук.Том 2

— А сколько будет стоить твоя оплошность, то есть твой спор с друзьями, если ты его не выиграешь.

— Десять тысяч баксов.

— А если ты выиграешь пари?

— Десять тысяч мне.

— Крупные у вас ставки.

Стысь поморгал, всем видом выражая огорчение, что он ввязался в эту авантюру и подчеркнул:

— Да, я старый дурак… В азарт вошёл. Не подумал. — Он вконец обезоружил Ольгу. — Выпили, страсти разгорелись… Конечно, в случае выигрыша я бы мог с тобой поделиться, но я знаю твой характер, поэтому ничего не предлагаю, кроме руки друга и всяческих уверений в моей преданности и того, что ты на меня можешь всегда надеяться в любом случае жизни.

— Не премину воспользоваться твоим обещанием, — ответила Ольга и добавила: — Вот только нога…

— Твоя нога только сообщит правдоподобие тому сценарию, что я разработал. Ну согласись! Это же шутка, не более. Забавный прикол. И я твой вечный раб!..

— Я люблю шутки и розыгрыш, — мечтательно проговорила Ольга, глядя на Стыся. — А здесь в этом большом и холодном особняке мне скучно…

— Вот и развеешься…

Ольга поднялась с кресла, включила настольную лампу — на улице темнело, и в комнате становилось сумрачно.

— Я уже наполовину твоя сообщница. Посвяти меня в детали.

Когда Стысь рассказал ей, что он хочет предпринять, Ольга ответила:

— Это не займет много времени и труда с моей стороны. Я готова помочь тебе. — И протянула ему руку. — Что не сделаешь ради старого друга.

— Спасибо, Оля.

Стысь называл её так в исключительных случаях, когда был в эйфории от чего-либо или пьян. Он опустился на колено галантно и смешно — он играл, поцеловал её прохладные пальцы.

— А откуда у тебя здесь появились друзья? — поинтересовалась она, провожая Алекса к двери.

— Недавно познакомился. Здесь по соседству несколько приятелей из Ужей проводят свой отпуск, заядлые рыболовы, любящие не курорты юга, а северные дикие красоты. После всего прочего я тебя с ними познакомлю поближе. Чудесные люди!

Её отвезли на машине ранним утром следующего дня на лесную дорогу, и она разыграла заранее намеченный спектакль с «рыбаками». Теперь она увидела этих «рыбаков», еле живых, которых затолкали в гараж. Ольга нахмурилась, вспомнив это.

Чуть прихрамывая, — нога давала о себе знать, — она спустилась со второго этажа и прошла в столовую, где обыкновенно проводил большую часть своего времени Стысь, если не был в отъезде. Однако его там не было. Она заглянула на кухню.

— Стысь появлялся? — спросила она кухарку Степаниду.

Степаниду, пожилую женщину, не обременённую семьёй, Пол привёз из Москвы. Она, получая приличные деньги, день и ночь крутилась возле плиты. Правда, кухня была изумительная, сделанная по всем правилам европейского стандарта, дизайн и оборудование были отменными. Степанида выполняла и роль официантки — что-либо принести, подать на стол. Выполняла она эту функцию, не безвозмездно, конечно, до тех пор, пока не должна быть найдена настоящая официантка. В помощь ей были прикомандированы Петруха, газонокосильщик и чернорабочий, долговязый парень, как считали с большим приветом, и мальчик бомж Толик, которого где-то нашли друзья Пола, отмыли, почистили, переодели. Был он немой, но очень шустрый и безотказный.

Степанида, высокая, толстая, с чёрными, чуть тронутыми на висках сединой, гладко зачёсанными и забранными в узел волосами, в белом халате и колпаке, ответила, что Стысю Толик отнёс ужин в комнату.

Ольга прошла по широкому коридору в дальний конец здания, где были апартаменты Стыся. Она толкнула дверь, но та была заперта изнутри. «Предаётся в одиночестве возлияниям», — подумала Ольга, постучала и спросила:

— Алекс, ты у себя?

Ответа не последовало, но повернулся ключ в замке, и дверь приоткрылась. Перед Ольгой стоял Стысь без пиджака, в котором он обычно ходил, без галстука. Белая рубашка была помята, видно, он спал или лежал на диване, толстый живот выпирал полукруглой массой, оттягивая широкие помочи.

— Ты ко мне?! — удивился он, потому что Ольга никогда за время её обитания в «Камнях», не появлялась в этой части здания — хозяйские покои находились на втором этаже, а первый этаж был отдан разным подсобным помещениям да обслуге, в каковую, как полагал Стысь, входил и он. — Заходи! — он открыл дверь шире. — Я здесь по-домашнему. Будешь ужинать, я велю прибор принести?

— Я уже поужинала, — сухо ответила Ольга, оглядывая комнату лучшего друга Пола.

В ней не было той роскоши, какая была в любой другой комнате второго этажа — квадратное помещение с окнами, забранными жалюзями, простые обои, диван, два кресла, два стула, журнальный столик, торшер, два потолочных плафона — ничего лишнего и вычурного.

— Разреши присесть? — обратилась она к Стысю после того, как окинула глазами комнату.

— Конечно, конечно, — сытое лицо Стыся расплылось в широкой улыбке. — Прости, что не предложил сразу… Я привык без этикетов, мы ж товарищи…

Он подвинул ей кресло.

— Я поняла, какие мы товарищи, — резко сказала Ольга, не садясь в предложенное кресло, а опускаясь на стул. — Ты что меня дурачить вздумал?