Мурный лохмач (СИ)

Со временем он научился получать удовольствие от инстинктов и извлекать выгоду из своей двойственной природы, с поисками смысла дело обстояло сложнее, именно они привлекли его в ряды повстанцев. Их в шутку именовали иногда Партией Цветоводов из-за фирменного знака мятежников – перевёрнутого цветка в горшке, который вопреки мнению обывателей символизировал вовсе не три основных лозунга: землю – крестьянам, цветы – женщинам, а горшки – детям, к которым иногда добавлялся ещё один «покой – покойникам». На самом деле суть этого символа была в воскрешении, в новом рождении из сора, в расцвете жизни после жизни без издевательских условий, которые насаждала правящая верхушка некромантов.

В свете всего этого, шествие по коридорам Дворца Правосудия совсем не впечатлило Базиля. Он с лёгкостью мог бы указать путь всем замурованным скелетам настолько цветисто и бранно, что те потеряли бы челюсти от удивления, и даже затеять потасовку с кромешниками, но это шло вразрез с планом, который они наметили вместе с Шарманом. План был прост: не привлекая внимания, проникнуть на долговой ярус, изучить обстановку и освободить ряд заключённых с помощью Клодины или без. Шарман не верил в возможность завербовать Главу Пыточного следствия на сторону повстанцев и надеялся, что оборотень оставит эту дикую идею, а Базиль в первую очередь думал о том, как встретится с той, что навсегда покорила его сердце и зажгла в крови неугасимое пламя желания.

Сырая и слабо освещённая камера оказалась переполнена всякой разношёрстной братией, но полумрак не был преградой для кошачьих глаз, хорошо видевших в темноте. Базиль быстро окинув взглядом пространство заметил несколько групп заключённых, решая к какой примкнуть. На удивление здесь были не только отпетые должники, но и мелкие воришки, шуллеры и даже пара костоломов, некогда державших в страхе сначала жителей живого Парижа, а потом по естественным причинам переместивших свою деятельность сюда. Все эти типы сидели или лежали прямо на каменном полу и имели крайне неприятный вид. Появление нового заключённого вызвало самую разную реакцию. В преступных кругах Базиль был известен ещё под одной своей кличкой – Шерстяная Душа и уже успел снискать расположение некоторых местных авторитетов и неприязнь других группировок за мощный удар острых когтей, талант быстро схватывать, как в прямом (товары с прилавков без оплаты), так и в переносном смысле этого выражения, и прекрасное умение обыгрывать даже самых шулеристых шулеров в карты.

– Ну, как говорится, свет вам в души, а оправданье в уши, некромантам – крышка, а несогласным – вышка! – вальяжно поприветствовал всех присутствующих Базиль на принятом в Потустороннем Париже воровском жаргоне.

– Ба! Да это ж наш старый знакомец! На чём тебя взяли, брат? Неужели отказался исполнять супружеский долг? – спросили его из дальнего угла.

Там обосновалась компания шулеров среди которых чудесным образом затесался скелет в погнутой короне, явно чувствовавший себя здесь не в своей тарелке, но державшийся с поистине королевским достоинством.

– Наоборот, пока я раздаю всем желающим дамам свою любовь в кредит, ибо ни одна из них не заставит меня быть ей должным! – весело сказал Базиль, направляясь к ним.

– А ты от тюрьмы и от богатой женщины не зарекайся, Шерстяная Душа! – прозвучало в ответ.

***

Похоже, что это замечание вполне можно было отнести к Клодине де Нозиф. О богатстве некромантов ходили легенды. Их умопомрачительные наряды, роскошные экипажи и украшения ярко контрастировали с катастрофической бедностью большинства обитателей Потустороннего Парижа, но никакие богатства не могли заменить счастье. Клодина де Нозиф ощущала себя самой несчастной женщиной по ту и по эту стороны. Сегодня она явилась во Дворец Правосудия с большим опозданием. После беседы с Хозяином Потустороннего Парижа, мадмуазель долго не могла прийти в себя, дрожа от ярости и страха, а сообщение от тёмных душ, перенюхавших к тому времени весь живой Париж, заставило её разрыдаться: оборотня не нашли.

Надежда таяла на глазах, только работа всегда спасала Клодину от полного отчаяния, именно этим объяснялась маниакальная сосредоточенность на результате, которую так высоко ценил Ле Гран Фушюз, периодически намеренно доводивший Главу Пыточного следствия до белого каления. Она вошла под своды Замка Консьержи, когда последняя слезинка уже высохла на бледной щеке, не давая повода для пересудов и сплетен.

– Доложите обстановку! – коротко бросила она, склонившимся перед ней кромешникам.

– Произведено уплотнение заключенных, Ваше Жестокосердие! – доложили они, обращаясь к ней по принятой форме. – Часть самых смирных перевели в долговой сектор с нижних ярусов.

– Кто посмел отдать такой приказ без моего ведома?! – возмутилась Клодина, грозно подбоченившись.

Все знали, что если Глава Пыточного следствия вставала в позу сахарницы, уперев руки в боки, то лучшим решением было скрыться с глаз долой от её гнева.