Мурный лохмач (СИ)

– Почему?! Поди аристократов ждёт, кто больше заплатит?! – возмутились посетители.

– Мария Ленорман готова пересказать судьбу даже вот этому коту, если он изъявит такое желание! – объявила женщина, ткнув пальцем в сторону Базиля. – Но сегодня она не может больше гадать. Приходите завтра.

Базиль поразился такому совпадению. Он с уважением относился к предсказаниям и, тем более, к предсказательницам, но в данном случае не мог принять приглашение, потому что ему предстояло продолжить поиски. Вскоре оборотень нашёл нужный дом, подивившись ещё одному странному совпадению: в нём была мастерская надгробной скульптуры. По всей видимости, кто-то из родни искомой девицы преуспел в том деле. Хотя, удивляться здесь было нечему, потому что всё, что было как-то связано с некромантом, так или иначе носило на себе печать смерти. Базиль забежал в мастерскую и оказался среди статуй строгих белых ангелов и безутешных воплощений горя в длинных бесформенных хламидах. Пожилой скульптор как раз работал над одной из печальных фигур, возможно, Женевьев была его дочерью. Базиль осторожно пробрался дальше, в жилую часть дома, и остановился напротив семейного портрета, висящего над камином.

С него на Базиля смотрел тот самый скульптор, которого оборотень видел в мастерской, только на холсте мужчина выглядел гораздо моложе, рядом с ним была изображена миловидная дама, наверное, жена и двое детей: мальчик и девочка – оба кареглазые и темноволосые. В этот момент рядом раздались шаги и в комнату вошла та самая миловидная дама с портрета, успевшая за долгие годы заполучить серебро седины в волосы, как награду за стойкость перед сложными обстоятельствами. Базиль принял человеческий облик и, подкравшись к хозяйке дома, сказал, одарив свою собеседницу обаятельной улыбкой:

– Добрый вечер, мадам! Мадмуазель Женевьев де Кель здесь проживает?

– Да, – ответила женщина, обезоруженная магнетическим обаянием оборотня. – Это моя дочь.

– У меня письмо для неё, которое я должен передать лично в руки, не подскажете ли, где мне найти эту достойную девушку? – спросил Базиль.

– Я позову её, – сказала мадам де Кель. – А вы подождите здесь.

Базиль поклонился даме в знак почтения, и начал прохаживаться по комнате взад-вперёд, с нетерпением ожидая встречи. Он собирался похитить Женевьев де Кель и переправить её на ту сторону (разумеется, отдельно от Клодины). Всё складывалось как-то слишком просто. Даже как-то скучно! Базиль уже представлял, как девушка будет очарована им и сама придёт к месту перехода, куда он пригласит её на свидание – всё как по нотам! Он уже слышал шаги по коридору: лёгкая походка выдавала молодую стройную мадмуазель, а тяжёлая, шаркающая – её мать, и уже приготовился сразить обеих наповал, как вдруг произошло нечто потрясшее его воображение.

Внезапно пространство вокруг подёрнулось едва заметной рябью, словно его намеренно искажали извне. И эти искажения отозвались ужасом в душе Базиля, потому что он почувствовал, что рябь коснулась и его. Он мог бы поклясться, что у него за пазухой что-то затрепетало, как второе сердце. Звук шагов, доносившийся из коридора, внезапно стал иным: осталась только шаркающая походка пожилой женщины, словно её дочь вдруг исчезла, разрушенная рябью пространства. Затем к нему снова вышла мадам де Кель и встревоженно взглянув на него, холодно спросила:

– Что вам угодно, месье?!

Базиль снова повторил прежний вопрос, и не поверил своим ушам, услышав в ответ:

– Вы ошиблись, Женевьев де Кель здесь никогда не проживала!

– А разве вашу дочь зовут не так?! – удивился Базиль, ошарашенный таким поворотом дел.

– У меня никогда не было дочери! – мрачно проворчала хозяйка дома.

Перед тем как уйти восвояси, Базиль невольно взглянул на картину, с ужасом отметив, что теперь на ней рядом с родителями был изображён только один ребёнок – мальчик. Что же произошло?! Ну, не померещилось же ему?! Базиль вышел из мастерской в глубочайших раздумьях и, вынув из-за пазухи листы гримуара, ещё раз прочитал место, где высчитывалась дата рождения загадочной девушки, и вздрогнул, увидев, что дата изменилась! Теперь год рождения был выписан как-то нечётко, словно подразумевая, что на месте первых двух цифр года может быть написано всё, что угодно.

– И как это понимать?! – озадаченно пробормотал Базиль, засовывая вырванные листы обратно за пазуху.

Когда он добрался до дома, Клодина встретила его у дверей. Оборотень уже собирался соврать ей что-нибудь правдоподобное о том, где его носило всё это время, но мадмуазель де Нозиф даже и не думала спрашивать объяснения. Она со слезами на глазах бросилась к нему на шею, повторяя:

– Ты жив! Слава Противоположности Жизни! Она не забрала тебя!

– Ну, что ты, Клодина?! – мягко спросил Базиль, обняв её и нежно целуя в висок. – Что хвостатому сделается? Что ты так разволновалась? Я же просто...

– Ты ничего не знаешь! – заявила Клодина, перебивая его. – Нам нужно вернуться! Срочно!

– Почему?! Что случилось?! – удивился Базиль.