Мурный лохмач

Кот, сбежав от разной жути,
Вход в свой мир сейчас замутит.
С ним Мари и два тюка,
И гротеск на хомяка!

Связной собирался возразить против гротеска и упомянутого количества ручной клади, но не посмел, так как сейчас от них обоих зависела безопасность перехода Мари и доставка ценностей. Сейчас ла Амстер стоял напротив Базиля, а между ними находилась Мари и вышеупомянутые тюки. Энергия оборота постепенно охватывала их, чтобы закружить в воронке, уносящей прочь из мира живых.

– Как же здесь холодно! – проворчал Базиль, когда переход состоялся.

Потусторонний Мир был изнанкой, отражением Мира Живых, поэтому весной там свирепствовала промозглая осень, а летом лютая зима. Сейчас они тоже попали в предзимье. Багровые лучи чёрного диска солнца мёртвых не согревали, а лишь придавали окружающему пространству эффект какого-то мрачно-прекрасного трагизма, подчёркивая эстетику вечного разрушения и увядания.

– Идёмте! – кряхтя, позвал ла Амстер. – Шарман не любит ждать!

Местом тайной сходки служила Церковь Сен-Сюльпис, расположенная в латинском квартале Парижа. Дело в том, что призрак епископа Сульпиция Благочестивого, которому и было посвящено это пока ещё недостроенное сооружение, оказавшись среди повстанцев, сам предложил использовать церковь, как место сходок, не вызывающее подозрений властей. Обрядившись в монашеские облачения Базиль и компания прибыли туда, когда основная сходка уже подошла к концу, и в подземном зале, используемом служителями церкви для хранения различных запасов, остался только Шарман и самые надёжные его сподвижники. В такие круги был вхож только Базиль, поэтому Мари и ла Амстер отправились отдыхать в церковной трапезной. Когда маркиз де Монбельяр, он же интеллигент в сорок пятом колене, вошёл в подземелье, Шарман как раз рассказывал о новом плане действий. Главарь повстанцев всегда выглядел как разбойник с большой дороги, хотя разбойником на самом деле не был, словно иллюстрируя известное высказывание о том, как обманчиво первое впечатление.

– Нам просто необходимо привлечь на свою сторону кого-то из элиты общества некромантов! Вот те, кто мог бы быть полезен нашему общему делу,– сказал Шарман и сделал знак художнику.

Этого рыжеволосого мастера знали все: Фьорентино Россо, хотя и был итальянцем, жил, творил и умер в Париже, и теперь входил в тайную ячейку повстанцев. Он мгновенно начертал на стене портреты некромантов, один из которых относился к обнажённой натуре, чем сразу привлёк внимание Базиля, потому что пройти мимо таких форм этот дамский угодник просто не мог. Шарман тем временем называл имена, и после каждого из по залу эхом проносилось:

– Невозможно!

Некромантов боялись все. Ни один плотный фантом или оборотень, а тем более призрак или скелет, не мог противостоять их силе. Базиль с восхищением созерцал волнующие изгибы, целомудренно скрытые художником под невесомыми и полупрозрачными струящимися тканями, а потом его взгляд добрался до лица дамы с портрета, заставив оборотня обомлеть от её неожиданного сходства с предметом его тайных воздыханий.

– Клодина де Нозиф! – объявил Шарман, словно произнося приговор. – Глава Пыточного следствия.

ГЛАВА III. Узник замка Консьержи

– Но её, по понятным причинам, мы в расчёт не берём, – проворчал главарь повстанцев, опасливо покосившись на картину, наспех намалёванную на стене, словно даже этот рисованный образ Главы Пыточного следствия был опасен.

– Точно! – не сговариваясь, дружно отозвались все присутствующие повстанцы. – Среди нас сумасшедших испытателей нет!

– Кажется, один есть! – неожиданно донеслось от самых дверей.

Базиль сбросил с головы капюшон и с самым невинным видом подошёл к столу, за которым расположился Шарман. Монашеское облачение на самом любвеобильном оборотне всея Потустороннего Парижа выглядело как очередная его дерзкая насмешка над сложившейся ситуацией. Базиль, носивший тайную кличку мурный лохмач, по мнению многих происходившую от слова «амурный», кроме бесчисленных амурных похождений был известен ещё и тем, что любил действовать, балансируя на грани, будто играя со смертью.

– А ты шути, шути, да не зашучивайся, мурный лохмач! – с мрачным усмешкой, урезонил его главарь повстанцев.

– А я и не шучу, – сказал Базиль.

Шарман кивнул и жестом попросил всех удалиться.

– Ну, рассказывай, с какого перепуга, ты вздумал добровольно записать себя в великомученники? – спросил он у Базиля, когда они остались одни. – Это же Пыточное Следствие, а не прогулка по саду!

– Да вот хочу исполнить своё давнее желание: я ведь Базиль, значит, мне нужна базилика, – сказал оборотень, осклабившись и обнажая острые клыки. – Базилика Святого Базиля Великомученника! Звучит?