Муромцы (СИ)

— Стрелять с горы вражий богатырь может, но проломиться сквозь лес ему не так просто, произнёс придворный мудрец, — сопровождавший Хав-бека в походе. — Мы вполне можем уйти из-под обстрела.

— Повелитель, прикажи, мы прорвёмся сквозь чащу и принесём тебе голову врага! — командир ближней сотни взлетел на коня, сабля прочертила над головой огненный след.

В следующее мгновение герой кувырнулся на землю, просаженный новой стрелой.

— Отходим, — быстро приказал Хав-бек хан.

Реферы бежали, как привыкли завлекать ложным бегством противника, готовые в любую минуту развернуться и обрушить на врага тучу стрел. Но никто за ними не гнался, лишь трое отставших, которым поручили повесить Ильяша, попали под выстрел. На этот раз стрела оказалась без стального наконечника, и не пропорола человека насквозь, но удар был так силён, что рефер упал, захлебнувшись кровью, хлынувшею горлом. Двое других бросили бесчувственного Ильяша и припустили следом за товарищами. Кони их скакали далеко впереди.

* * *

Муромчане не сразу вышли из укрытия. Только когда Ильюнь с вершины дуба свистнул по-соловьиному, что мол, набежники по взаправде ушли, стрелки оставили боевую позицию.

Ильяк первым делом подошёл к поверженным врагам, сорвал железные наконечники со стрел, затем без всякого почтения к убитым, упёршись в тела ногой, выдернул древко.

— Добренно, — ворчал он. — Серьёзно ничто не сломалось, прочее можно поправить.

Ильяна подбежала к лежащему ниц Ильяшу и всплеснула руками:

— Батюшки-светы! Да он, никак, помер со страху. Теперь только и остаётся портки его чистить.

Илюха оглядел поле несостоявшейся битвы, покривил губы над телом брата и скомандовал голосом, не терпящем возражений:

— Парни, у кого луки охотничьи есть, айда к старой гати, проводим дорогих гостей до самой околицы.

Луки нашлись, почитай, у всех.

* * *

Новая, неустоявшаяся гать ходила ходуном под ногами спешащего войска. Гольды и реферы, ближние телохранители, придворные мудрецы и поэты, которых хан неведомо зачем таскал за собой, бежали так, будто войско было разбито в жесточайшем сражении.

Хав-бек хан торопился в самой середине своего смешавшегося войска. Породистого скакуна, на котором он въезжал сюда, бек потерял, путаясь в мокром лесу. В голове мудрого повелителя оставалась единственная вечно повторяемая не мысль, а сказка, какие вечерами кыпчакские матери рассказывают своим малышам:

«Есть на далёком севере за непролазными болотами Муромская земля. Населяют её карлики-земледельцы, не знающие оружия и войны, и великаны, которых зовут муромцами. Великаны ленивы и просто так не выходят из топких болот. Но когда чужаки вторгаются на Муромщину и начинают побивать землепашцев, один из великанов встаёт и начинает творить расправу. Лук в его руках, каким только молнии метать. Вместо меча или палицы в его деснице вырванный с корнем дуб. Спасения от бешеного гиганта нет».

Странно, в самой глупой и несбыточной сказке непременно найдётся зерно истины. К несчастью зерно обнаруживается всегда слишком поздно.

Хав-бек потряс головой, возвращая мысли к насущным делам. Что случилось? Враг идёт по пятам, почему же они остановились?

— Дороги нет, — меланхолично заметил стоящий впереди гольд.

Хав-бек оттолкнул дикаря, так что тот, не удержавшись, ухнул с настила. Следующие воины каким-то образом пропустили хана, и даже мимо коней Хав-бек ухитрялся протискиваться, ухватившись за луку седла. Наконец он увидел, что случилось на его пути. Гать, которую только что уложили в болото, исчезла. Несколько дней назад реферы укладывали здесь свежесрубленные стволы, скрепляли их поперечинами и шли по ним дальше. Брёвна ложились на плывун, хлипкое сооружение раскачивалось и грозило разойтись под ногами, но всё же почти три сотни всадников сумели перейти на ту сторону топи. Как добираться назад, да ещё с добычей, Хав-бека не слишком заботило. Главное, не впасть в раж, не порубить всех поселян, а уж там пленники настелют новую дорогу, понадёжнее прежней.

Однако случилось неожиданное: глупая сказочка обернулась страшной правдой, и войску, так и не вступившему в битву, приходится отступать по раздолбанной дороге.

Оно бы и ничего, но теперь даже такой, негодной дороги не стало. Плывун, содранный и измятый, уже не скрывал густой болотной жижи, а ведь прежде гольд-кипперы, нацепив огромные плетёные из лозы мокроступы, переползали по плывуну на тот берег. Постройка уничтожила плывун, раскрыв липкую бездну, прятавшуюся под ним. А теперь брёвна, уложенные на моховой ковёр, пропали. Ничего чудесного в пропаже не было. Можно было наблюдать, как несколько совсем не великанского вида людей оттаскивают очередной ствол, зацепив его арканом, едва ли не тем самым, на котором не успели повесить пленника.

Спрашивается, как эти люди проникли на ту сторону? Получается, что у них есть ещё один путь, которым пренебрегли воины Хав-бека.

Первым в ряду его людей стоял рефер одетый в доспех из распаренных кабаньих клыков. На голове — стальная мисюра, в руке круглый обшитый кожей щит, густо утыканный вражескими стрелами.