Мушкетер и Фея. Повести

Кисточки были мокрые и холодные, Джонни хихикал и пританцовывал на стуле.

Вика опять по-взрослому вздохнула:

— Эх, Джонни, Джонни… Беззаботное ты существо. Все бы тебе прыгать…

Джонни пригляделся с высоты и понял наконец: с Викой что-то неладное.

— С Сережкой поругалась? — спросил он.

Вика дернула плечом, поставила ему на ногу большую коричневую кляксу и грустно сказала:

— Больно мне надо ругаться с этим дураком.

— Ясно, — сказал Джонни. — Из-за чего опять?

— Ты разве не видел газету?

Джонни удивленно похлопал ресницами.

Вика взяла со стола газетный лист и сунула Джонни:

— Полюбуйся.

Это была городская газета за прошлое воскресенье. В нижнем углу страницы синим карандашом кто-то обвел стихотворение. Над ним было напечатано: «Творчество юных читателей». А пониже: «Другу детства». И подпись внизу: «С. Волошин. 8 класс, ср. школа N 2».

— Ух ты! — восторженно сказал Джонни. — Это он сам написал?

— Кто еще может такую чушь сочинить? — язвительно откликнулась Вика. — Ты читай, читай.

Джонни встал на стуле, как памятник, и начал:

— «Мы с тобой играли в детстве…»

— Да не вслух, — поморщилась Вика.

Джонни тихонько зашевелил губами. И прочитал вот что:

Мы с тобой играли в детстве
На дворе заросшем.
Я тогда старался очень
Быть с тобой хорошим.
Ты тогда еще боялась
Лягушат зеленых…
А теперь промчалось детство
Средь зеленых кленов.
Ты с поры недавней стала
Чуточку другою.
Почему-то я робею,
Встретившись с тобою.

Джонни не очень любил стихи. Но сейчас, когда прочитал, он почему-то вспомнил девочку Катю и задумчиво сказал:

— Он настоящий поэт.

— Он настоящий болван! — вскипела Вика. — Все они там такие в своем литературном кружке! Рифмоплеты!

Джонни знал про Серегу Волошина многое, но про стихи и про литературный кружок не знал. Поэтому он помолчал, переваривая новость. Потом спросил:

— А почему болван?

— Потому что все вранье! Робеет он! Позавчера пришел без меня, залез в шкаф и все варенье из банки стрескал! Тетушка заявила, что у нее отнялась левая нога после этого.

— Знаешь, Вика, это разные вещи… — мудро заметил Джонни.

— Ничего не разные! А еще пишет: «Старался быть хорошим!» Он меня в детстве за косы таскал!

— У тебя их никогда и не было, кос-то…

— Были, ты не помнишь. В первом классе.

— У-у… — насмешливо сказал Джонни. — Ты просто злишься за варенье.

— Я за лягушат злюсь! Весь город должен знать, что я их когда-то боялась, да?

— Это же давно было, — успокоил Джонни. — Подумаешь! Я в детстве хомячков боялся. Ну и что?

Вика опять грустно улыбнулась.

— Эх ты… «В детстве». У тебя, Джонни, еще все детство впереди. Не то что у меня.

Такие разговоры Вика вела впервые в жизни. Джонни обиделся. Он ехидно сказал:

— Ты, конечно, уже старуха… Ты давай дорисовывай вторую ногу, а то как я буду? На одной деревяшке, да? Как медведь на липовой ноге?

Вика опять взялась за работу, но сделалась такой печальной, что Джонни ее пожалел.

— Значит, Серега принес газету, а ты его прогнала? — проницательно спросил он.

Вика вздохнула так, что у ног Джонни закрутился воздушный вихрь.

— Ладно, помирю, — снисходительно сказал Джонни. Ему было не привыкать. — Сегодня же помирю. Давай рисуй живее.

Вика ничего не сказала, но заметно повеселела и недавнюю коричневую кляксу превратила в глазок от сучка. Совсем как настоящий.

Это был длинный вечер. Сначала Джонни привел Сергея и они с Викой две минуты дулись, а потом рассмеялись. После этого все пошли к Стасику и Борьке. Братья Дорины приостановили монтаж транзисторного охотничьего кота «Меркурий-2» и электролобзиком выпилили для Джонни большой фанерный ключ. Фанеру они покрыли быстросохнущей бронзовой краской.

Потом Вика заставила Сергея читать стихи про то, как он в шестом классе отвечал со шпаргалкой урок по геометрии и пытался найти у треугольника радиус.

Все долго хохотали. Во время этого хохота за Джонни пришла мама, потому что было уже почти одиннадцать часов. Мама очень удивилась, увидев ненаглядного сына в костюме Буратино. Впрочем, костюм ей понравился. Она только забеспокоилась, не перемажет ли крашеный Джонни постель. Но Вика сказала, что сухая акварель мажется не сильно, а Джонни добавил, что будет спать в пижаме.

Мама не считала, что перепачканная пижама лучше перепачканных простыней, но спорить не стала.

Джонни долго не спал. Он лежал и улыбался в темноте. Вспоминал Серегины стихи:

Мы с тобой играли в детстве
На дворе заросшем…

Джонни тоже будет играть с Катей на заросших дворах и улицах, когда придет лето. Он возьмет Катю в плавание на крейсере, построенном из лодки. Потом они пойдут в лес и, может быть, заблудятся, как Том Сойер с Бекки Тэчер заблудились в пещере. Жаль, что поблизости нет пещер…