Читаем Мушкетер. Кто Вы, шевалье д'Артаньян? полностью

Мушкетер. Кто Вы, шевалье д'Артаньян?

— Сначала о главном, звезда моя: нам действительно нужно опасаться некоего мужчину, который крадется за вами всякий раз, когда вы идете из Лувра домой? — осведомился псевдогасконец.

— Ну что вы, д'Артаньян! — рассмеялась Констанция. — Что вы! Нет никакого мужчины! Это же просто уловка, чтобы встретиться с вами, дорогой мой!

— Вы прелесть, Констанция! Вы прелесть! — рассмеялся в ответ разведчик.

Д'Артаньян занял наблюдательный пост неподалеку от служебного входа, располагавшегося на улице Эшель, еще в половине девятого и пристально всматривался в прохожих, чтобы заранее выделить из их потока того, кто мог претендовать на роль соглядатая. Хотя он и был почти уверен, что жалобы на преследователя не более чем хитрая уловка королевской кастелянши, но выработанная еще в России и окрепшая здесь, в Париже, в логове врага, привычка проверять все варианты, заставила его тщательно присматриваться ко всем подозрительным личностям. Как оказалось — без надобности. В пять минут десятого крупненькая фигурка госпожи Бонасье показалась на пороге Лувра, и они, рука об руку, неторопливо направились в сторону улицы Могильщиков…

— Констанция, дорогая, так мы действительно идем домой?! — воскликнул д'Артаньян.

— А вам это неприятно? — лукаво улыбнувшись, спросила она.

— Я боготворю каждое мгновение, проведенное подле вас, но неужели все, на что я могу претендовать, это просто проводить вас до дому?!

— А вам бы хотелось большего, шевалье? — рассмеялась госпожа Бонасье.

— О! Много большего, звезда моя! Много большего!

— Ну что ж, если есть желание — нет ничего невозможного! Предоставьте сегодняшнюю ночь господину Бонасье, чтобы он был покоен на мой счет, а послезавтра…

— Послезавтра?

— Послезавтра я с лихвой отплачу вам и за сегодняшнюю ночь, и за все остальное!

— Ах! — вскричал д'Артаньян, чувствуя, что сердце его готово выскочить из груди. — Послезавтра!

И они еще плотнее прижались друг к другу, шагая сквозь теплые, летние парижские сумерки.

Увлеченные этими таинственными, невесомыми сумерками, своими чувствами, своей беседой и более всего — друг другом, молодые люди за всю дорогу так ни разу и не обернулись.

И, прибавим, совершенно напрасно, ибо от самого Лувра и до самой улицы Могильщиков, грамотно и профессионально маскируясь в сгущающейся темноте, за ними следовал невысокий, плотно закутанный в черный плащ мужчина. Он следил за влюбленными, пока они не остановились возле двери дома Бонасье, так и оставшись не замеченным ни кастеляншей ее королевского величества, ни агентом русской антиразведки.

— Итак… — прошептал д'Артаньян, когда его бесценному сокровищу осталось лишь перешагнуть порог и затворить за собой дверь.

— Итак, послезавтра, в десять часов вечера в Сен-Клу, против павильона, примыкающего к дому господина д'Эстре, — так же шепотом ответила она, подавшись к нему.

На мгновение прикоснувшись устами к губам псевдогасконца, Констанция ловко захлопнула дверь перед самым его носом, оставив д'Артаньяна ослепленным ее прощальной улыбкой, сладкой как глоток свежего липового меда, и опьяненным ароматом ее духов, дурманящих как выдержанное шампанское. Глубоко вздохнув, он постоял еще пару минут, привалившись спиной к двери галантерейщика и глядя в парижское небо, усыпанное крупными, яркими звездами, а потом, не в силах забыть поцелуя, отворил свою дверь и начал подниматься по лестнице, не видя перед собой ничего, кроме глаз любимой, сверкающих ярче любых звезд…

Повернув ключ в замке и войдя в комнату, разведчик закрыл дверь на засов, на ощупь нашел огниво, лежащее на полке, и несколько раз ударил кресалом, пытаясь поджечь трут, чтобы было от чего запалить свечу. Искры брызнули раз, другой, третий…

— Не зажигайте огня, д'Артаньян, — прозвучал голос из темной глубины комнаты. — Не стоит…