Мушкетер поневоле

— Нимфа должна быть полой внутри, тогда в нее возможно будет поместить стеклянные сосуды. А так, не забывай, что кислота разъест гипс, и превратит его в порошок. Для этого годится китайский порцелен, но, сама понимаешь, что из Китая не навозишься. В принципе, можно попытаться сделать так, чтобы даже пары кислоты наружу не прорывались, но есть технические сложности. Это мы оставим на потом, хотя идея — замечательная. Здесь еще одна проблема, дорогая. Вот этот кусочек металла. Без него газ автоматически зажигаться не будет. Угол, под которым он стоит, и вот эта вот ломаная линия, это монета, сломанная пополам, наш самый большой секрет, если честно. Мне требуется его спрятать, как можно глубже. Мне необходимо перевести этот металл в другое состояние, сделать это можно, но при отсутствии отца Эмиля в доме. Причина вот в чем: соль и эта кислота образованы за счет газа, зеленого цвета, очень тяжелого и ядовитого. Этот газ при определенных условиях, может реагировать с этим металлом и создавать его соли. Сама кислота на него не действует, она гораздо слабее, чем этот газ. Получив строго определенную соль этого металла, я смогу восстановить его обратно. Но в этом случае, он осядет на металлическом кольце в виде такого «ежика» черного цвета. Никто, без специального опыта, не сможет установить из чего сделан этот элемент конструкции. Этот металл практически ни с чем не реагирует. Эмиля требуется куда-нибудь услать на недельку.

— Я его могу услать даже на более долгий срок. Он повезет письмо в Париж сыну друга моего отца.

— О чем будет письмо?

— Как раз о твоем изобретении.

— Ты не поняла, это нужно сделать до того, как о нем станет известно кому бы то ни было.

— Да, это сложнее, но я попробую. Он просился у меня отпустить его в Тулузу, там собираются создать какое-то озеро, чтобы покончить с засухами. Он входит в какую-то комиссию там, но возвращается оттуда весь в расстроенных чувствах, измотанным и нервным. В этом году я не хотела отпускать его, можно будет попробовать этот вариант. Я, правда, не уверена в том, что он сейчас поддастся на это.

— А что, если сказать, что мне требуется срочно выехать в другую сторону, допустим, в Бордо.

— Я не хочу, чтобы ты куда-нибудь уезжал.

— Правда?

— Именно так. И я не хочу его обманывать. Все должно быть честно. Он должен понять, что это — голос судьбы. Как она протрубила, так и будет. Скоро ужин, я схожу к нему. Его должность — выборная. Я ведь могу и изменить это решение.

— Как знаешь.

— Препятствовать тому, что может принести доход? Зачем мне такой пастырь? Я пошла. Кстати, тебе нравится этот кабинет?

— Очень даже ничего.

— Ты можешь работать здесь, это удобнее, чем писать на столе в мастерской.

— В лаборатории. — поправил ее я и немного улыбнулся. Мне улыбнулись в ответ, и Марго вышла.

Вернулась она с опозданием на сорок минут, без капеллана. Эмилия и Рози задали вопрос: «А где патер Эмиль, и почему он не пришел ужинать!».

— Он собрался и уехал в Тулузу, у него там какие-то дела.

Все состроили понимающие мордашки, и мы сели ужинать. Ужин прошел спокойно, Рози убрала посуду и ее отпустили кормить своих мужиков. Эмилия показала какие-то кружева, которые она плела, мы тихо и мирно беседовали на отвлеченные темы, затем девочка ушла к себе.

— Фу! — выдохнула Марго, — Был очень тяжелый разговор, ты ему сильно не понравился сегодня, сплошные обвинения тебя в неуважении к богу и еретизме. Но, под давлением отзыва моего согласия под его выборами, он согласился уехать на несколько месяцев.

— У меня один вопрос: ты забрала у него ключи от нижней калитки? Я как-то видел, что они у него есть.

— Не-ет. — чуть растянуто произнесла Маргарита.

— Придется идти его встречать. Кстати, он — дворянин?

— Да, он был дворянином до того, как принял сан.

— Тогда придется взять с собой две пары факелов. Если он вернется, я его проткну шпагой, так как он хочет оскорбить мою даму сердца.

— Я не ослышалась?

— Не думаю, что у тебя плохо со слухом.

— Поговаривали, что он — сильный фехтовальщик, и в монахи пошел из-за дуэлей.

— Тем хуже для него. Ваши пресвитеры жен иметь могут?

— Это не запрещено.

— Теперь все понятно! Он это местечко приглядывал для себя.

— Я его иначе, чем святым отцом, и не представляла. И уж тем более ни как мужа!

— Времена меняются, женский век короток, а женское «я» у тебя присутствует.

— Да, есть такой грех, особенно, если я смотрю на тебя. Раз уж ты сказал, что я — твоя дама сердца, то позволь и мне признаться, что я испытываю к тебе такие же чувства.

— Марго, нам не позволят быть мужем и женой, мы — разной веры.

— Я — знаю. Как и вижу то, что ты не готов изменить самому себе, своему роду и своей вере. Я согласна перейти в православие.