Мушкетёр Её Высочества

— Овса сверх меры требуют, — ехидно сказал граф, намекая об амуре Меншикова и Катерины. Осторожный Остерман дипломатично смотрел в карты и молчал, хотя в глубине души поддерживал Ягужинского – уж очень достал всех светлейший князь. Всё ему мало наград, денег, почестей. В последнее время в столице разговоры только о курляндском деле светлейшего князя.

А дело состояло в следующем.

После разгрома шведов в полтавской битве Пётра I пригласил король Пруссии Фридрих I Вильгельм фон Гогенцоллерн в Мариенвердер для переговоров о будущем северной Европы. Вначале предполагали встретиться в Кёнигсберге, но там пронеслась чума, и встречу перенесли в благополучный Мариенвердер. Корабль Пётра I пристал к берегу вблизи города к вечеру 15 октября 1709 года, где его ждали несколько карет, а перед самим городом его встречал сам Фридрих I.

Они по-братски сели в одну карету и поехали в замок. При въезде в город венценосных особ встречали торжественным строем и пушечным салютом. Пётр I, обговаривая политические дела, и находясь с Фридрихом I в весьма приятных отношениях, сговорился между делом обвенчать 16-летнюю племянницу Анну Иоанновну, дочь брата Пётра, Ивана Алексеевича, с семнадцатилетним племянником короля Пруссии, герцогом Курляндским и Ливонии, Фридрихом Вильгельмом фон Кетлером. Тем самым упрочив их союз политический.

По совершеннолетию герцога Фридриха Вильгельма фон Кетлера в июне 1710 года подписали брачный контракт с Анной Иоанновной, а в августе он прибыл в Россию, где его с удовольствием встречал Пётр I. Юный герцог в полной мере ощутил русское гостеприимство, и не просыхал до самого своего отъезда.

Пётр устроил для своего нового родственника флотские манёвры с пальбой из пушек, а 31 октября 1710 года во дворце князя Меншикова произошло торжественное бракосочетание Фридриха и Анны. Пиры и банкеты продолжались и дальше, до января 1711 года, когда Фридрих и Анна отбыли в Курляндию.

Но не проехали и полсотни вёрст, как у юного герцога, в результате неумеренного потребления русских горячительных напитков, отказало сердце. Так 10 января 1711 года Анна Иоанновна стала вдовой через 71 день после бракосочетания, толком не познав прелестей супружеской жизни. Её, вместе с телом почившего мужа, отправили в Митаву, столицу герцогства, где она прозябала в постели русского резидента Пётра Михайловича Бестужева, управляющего герцогством.

Последний представитель дома Кетлеров по мужской линии, дядя Фридриха-Вильгельма – Фердинанд, герцог Курляндии и Земгале, становиться герцогом в Митаве не спешил, а проще сказать, не хотел и оставался в Данциге. В связи с этим, в последнее время появились множество претендентов жениться на вдове и занять курляндский трон.

Главным претендентом на руку вдовы, прозябающей в провинции, все считали Морица Саксонского, незаконнорождённого сына польского короля Августа, который настойчиво добивался женитьбы на вдовствующей герцогине. Светлейший князь, желая стать ещё и герцогом, несмотря на то, что уже женат, послал хлопотать перед поляками Бестужева. Но Анне Иоановне напористый мужчина, каковым являлся Мориц, нравился больше, чем старый Меншиков, о котором она слышала  только худое.

— А что, Александр Данилович, от Бестужева слышно? — безразличным голосом спросил Ягужинский, покрывая карту.

— Я более надежду составляю на Василия Лукича Долгорукова, — молвил светлейший князь, забирая взятку.

Между тем Анне Гавриловне доложили о новом госте, и та поспешила в прихожую. Молодой человек, лет около тридцати, в синем гвардейском мундире Семёновского полка терпеливо ожидал графиню. Увидев её, мсье Жан-Анри Моризо, с лёгкой руки Петра I, прозванный Иваном Андреевичем Моризо, тут же, со светлой улыбкой, поцеловал руку Анне Гавриловне и на чистом русском спросил:

— Как ваше здоровье, Анна Гавриловна?

— Спасибо вам, не жалуюсь, — улыбаясь, ответила Анна Гавриловна. Она относилась к молодому человеку с симпатией и рада, что он принадлежит к кругу друзей мужа.

— Павел Иванович в кабинете, — многозначительно доложила она, так как игра в карты в недалёкие времена Петра I совсем не поощрялась.

— У вас гости? — спросил Моризо, проходя в зал и потирая руки.

— У нас Маша Меншикова, вы наверно её и уже видели, — подняла на него прищуренные глаза графиня.

— Признаться, издалека, на помолвке, — согласился с ней Жан-Анри.

— Только она с женихом графом Петром Сапегой, — предупредила Анна Гавриловна и погрозила пальчиком, — а то я знаю вас.

Жан-Анри улыбнулся, Анна Гавриловна явно преувеличила его подвиги, пусть он и не стремился в монахи. Анна Гавриловна провела его на свою половину и представила его баронессе Марфе Ивановне, а потом Маше Меншиковой. Жан-Анри поцеловал ей руку и, улыбаясь, сказал:

— Вы разбили мне сердце, Маша.

— Отчего же, — смущаясь, спросила Маша.

— Я могу вызвать вашего жениха на дуэль и убить, — сказал Жан-Анри и, увидев неподдельный страх в глазах Маши, улыбаясь, добавил, — но тем самым разобью ваше сердце, а от этого вы дважды разобьёте моё.

Маша счастливо улыбнулась, а Жан-Анри добавил: