Мушкетёр и фея

Симка вдруг вспомнил чешский фильм про стекло, когда из беспорядочных узоров выстраивались сказочные картины.

— …Непохоже, да? — понуро выговорил Мик.

— Во как похоже! — Симка вскинул большой палец. — Мик, ты неужели правда нигде не учился?

— Не учился я. Просто мне дарили краски, а я малевал на листах. С самого-самого детства…

— Мик!

— Что? — сказал он робко.

— Ты это… малюй дальше!

С той поры Мик почти каждый день показывал Симке новую картинку. Это получалось, будто листки цветного календаря. День — рисунок, рисунок — день… Рисунки были замечательные. Так, по крайней мере, казалось Симке. Они были те самые . Как сама сказка.

Был Дух Лесов — на пылающем оранжевым и лимонным пламенем слоне, а сам похожий на взвихренную тучу с сердитыми человечьими глазами.

Был Ато-Гано после боя с отцом Мика. В боевом уборе и ожерельях, с грозным лицом, с зазубренным копьем, с черным мальчонкой под мышкой, который отчаянно дергал ногами.

Был Луи. Несколько взмахов бледно-бежевой кисточки — не поддавшиеся загару ноги, руки и шея. Три светло-желтых мазка — разлетевшиеся волосы. Две синие капли — бесстрашные глаза. Луи смеялся, протягивая ладони рабу-негритенку…

И еще Луи — в последней отчаянной схватке с хищниками. Уже израненный, но все равно гордый…

И Мик в мертвом царстве, где он безуспешно искал душу Луи. И громадный зверь с кошачьей мордой и рогами, который сопровождал Мика. На первый взгляд зверь казался страшным, однако морда у него была не столько хищная, сколько грустная…

И много чего еще было. Старый мудрый павиан, утес обезьяньего царства, лунные джунгли и гиена с горящими глазами, охотник за слоновой костью Дугл а с, принцесса, которую встретили однажды Мик и Луи…

Симка, глядя на рисунки, не раз думал, что за них Мику можно простить все его фокусы. А Который Всегда Рядом тут же вставлял замечания: «А кто ты такой, чтобы прощать или не прощать? Чем ты лучше его?»

В самом деле…

Поссорившись и помирившись, Симка-Мик и Мик-Луи опять устремлялись на овражные откосы. З а росли пахли крапивным и репейным соком, полынью, пыльцой безымянных сорняковых цветов. От нагретой кирпичной стенки несло духом старинных развалин. Струйки сухой глины со змеиным шуршанием сбегали по склонам среди густых стеблей. Наверно, все это было похоже на джунгли с затерянными в чаще храмами и шелестом удавов и кобр…

— Мик, смотри, там притаились незнакомые воины!

— Ничего, Антикот их распугает!

Антикот — это и был как раз таинственный зверь с кошачьей мордой и рогами. Он подружился с мальчишками. Имя ему придумал Мик (не африканский, а настоящий). Оно означало вовсе не «Тот, кто против котов», а «Кот-антилопа». Потому что рога были как у антилопы-гну…

— Луи, давай влево! Мы обойдем их с тыла!..

Слева была особенно густая чаща. Но что она могла сделать с Миком и Луи? Шипы, колючки и ядовитые жала были не страшны прокаленным солнцем, испытанным водой, огнем и медными трубами гибким телам (точнее говоря, труба была лишь одна, и та фанерная, но это уже мелочи).

— Мик, это, кажется, львы!

— Не будем трогать, если не нападут сами!

— А вон там опять гиена! Зализала раны, зараза!

— Окружай ее!..

Но не всегда они охотились на хищников и воевали.

Иногда интереснее было мастерить топоры и луки и придумывать планы будущих экспедиций. Сидели в гамаке и на топчане, мастерили и придумывали. Звенел солнечный день. Стеклянно трещали кузнечики. Покрикивали соседские петухи. На дворе теперь всегда стояла тишина. Соседи, кроме Треножкина, были люди спокойные и к тому же с утра до вечера — на работе. А с Треножкиным вскоре после взрыва мотоцикла случилась новая беда — его забрали на военные сборы. Жена причитала, что хотят отправить на Кубу, помогать тамошним революционерам, но это была, конечно, несусветная чушь. Отправили в Сухую Елань, в сотне километров от Турени.

— Не хватало еще кубинцам такого идиота. Он там в штаны наложил бы, — сказал непримиримый Мик.

— А он раньше не был на войне? — спросил Симка. — Я думал, он на фронте контуженный.

— На каком фронте! Он тогда еще по годам был недоросток.

— А откуда трофейный мотоцикл?

— Мало ли откуда. Купил где-то. Наспекулировал небось. Шкура такая…

Жена Треножкина, оставшись одна, ни с кем не скандалила, говорила с соседками сладким голосом…

Впрочем, о Треножкине почти не вспоминали, были дела поинтереснее. Кроме игры в Мика и Луи придумали еще одну — в разноцветные планеты. Эта игра не требовала беготни и жарких боев с воображаемыми врагами. Можно было сидеть, разглядывая в альбоме Мика яркие планетные шары, и фантазировать так, что Жюль Верн и авторы «Страны багровых туч» лопнули бы от зависти.

Не сходя с места, Симка и Мик отправлялись в межзвездные путешествия.