Мускат утешения

На округлой вершине взгорья, где кабанья тропа вела вглубь острова, он остановился и взглянул вниз на южный берег. Далеко в море по левую руку — риф, на который сел фрегат. Теперь он белый от прибоя во время третьей четверти квадратурного отлива, но тогда под сизигийным приливом он стал невидимым. Далеко справа — место, куда выбросило большой обломок корабля. Снова слева — размытая бухточка, куда с помощью последней оставшейся шлюпки отбуксировали обломок. Там его аккуратно разобрали до основания и собрали заново в виде изящного скелета шхуны. Она доставит их в Батавию, как только его обошьют, настелют палубы и установят парусное вооружение. Высоко вверх от бухточки — лагерь в тени леса, там они укрывались от тайфуна, уничтожившего фрегат, утопившего много народу, почти весь скот и порох. А прямо под ним — широкая равнина, твердая и ровная. По ней мелькали фигуры в белом, последнее не столько ради крикета, сколько ради воскресенья с общим смотром (на него нужно являться выбритым и в чистом) и последующим богослужением.

Игра в крикет могла показаться верхом легкомыслия с учетом того, что шхуна далека от завершения, припасов очень мало, а ресурсы маленького острова (кокосы, кабаны и кольцехвостые обезьяны) почти исчерпаны. Но все же Стивен очень хорошо знал, что на уме у Джека Обри. До этого момента команда вела себя исключительно хорошо, работая не покладая рук. Но она состояла не только из военных моряков, взращенных для службы и плавающих вместе долгие годы. Как минимум треть попала на флот принудительно, некоторые — совсем недавно. Кое–кто оказался на борту после невыгодной сделки с короной, включая пару–тройку любителей покритиковать начальство.

Но будь они даже профессиональными моряками, служащими во флоте с начала войны, расслабиться все равно необходимо. Матч они ждали с предельным оживлением. Вырезанные из камфарного дерева или пальмы биты оказались не столь изящными, как ивовые. Зато парусный мастер сшил превосходный мяч из уцелевшей кожи с усов гафеля. Игроки же шли на все, чтобы отличиться. Более того, крикет — составная часть тех ритуалов, которые поддерживают драгоценный боевой дух. Не сравнить, конечно, с высшими ритуалами на борту — общим смотром и торжественным чтением Дисциплинарного устава, не говоря уж о похоронах и церковной службе, но все же нельзя его совсем отбрасывать как средство установления порядка над хаосом.

Чего Стивен никак не учитывал, так это то, сколько радости именно этот ритуал приносил Джеку. Капитана Обри чрезвычайно беспокоил недостаток провианта и корабельных принадлежностей, особенно снастей, практически полное отсутствие пороха и подходящие к концу запасы табака и арака. Но как игрок в крикет он знал, что необходима тщательная концентрация на любом поле, особенно на таком (больше похоже на белую каменную площадку, чем на приличную лужайку). Так что, подойдя ко вторым воротцам (перед этим сержант морпехов на подаче обыграл сигнального старшину на заслуживающие уважения шестнадцать очков), капитан встал в центре, осмотрелся вокруг уверенным, пронзительным хищным взглядом и постучал по лунке битой. Игра сейчас полностью захватила его.

— Играем, — крикнул сержант. Он два раза слегка подпрыгнул и крученым ударом послал мяч высоко вверх. Нельсон говорил: «Не думайте о маневрах, идите прямо на них». Джек следовал заветам своего героя, так что подпрыгнул, поймал мяч до того, как тот приземлится, и запустил его прямо в голову подающему. Угрюмый сержант не дернулся и не пригнулся, а поймал мяч на лету.

— Аут, — воскликнул Эдвардс (единственный штатский на борту, поэтому самый подходящий рефери). — Боюсь, что это аут, сэр.

Солдаты хором взревели, моряки разочарованно застонали — капитана любили и как офицера, и как отличного игрока.

— Отлично проделано, сержант, — похвалил Джек и ушел к трем кокосовым пальмам (давно уже лишившимся плодов), служивших им павильоном.

«Пусть это не станет предзнаменованием», — сказал сам себе Стивен, вешая на плечо винтовку и отворачиваясь. Исключительно хорошая винтовка, казнозарядное изделие Джо Мантона. Она досталась в наследство от мистера Фокса, британского посланника, которого «Диана» доставила в эти края, дабы сорвать переговоры Франции с султаном Пуло Прабанга. Фокс преуспел, заключив договор о взаимопомощи, но в стремлении как можно быстрее доставить этот договор домой, пока «Диана» тихо стояла на рифе — неподвижная до следующего сизигийного прилива, отправился в плавание за двести миль до Батавии на крепком, хорошо укомплектованном корабельном пинасе. Он погиб в тайфуне, уничтожившем фрегат.