Мускат

Клара Йоргенсен кивнула. Она уже знала, что в этой части света вообще ничего не бывает гарантированным. Протянув руку, она взяла лежащую на стойке брошюру, на которой была картинка с видом этого городка. Очевидно, городок был маленький и расположен в уединенном месте. Чуть-чуть улыбнувшись, она взяла билет и сунула его в карман вместе с брошюркой. Нисколько не задумываясь над тем, что только что сделала, она села в машину и поехала домой.

Вечером она сидела на берегу, слушая море. На ее слух, оно звучало глухо и бесконечно близко, как будто шумело у нее в ушах, это был особый мир, звук, рожденный в сердцевине земного ядра. Белопенные волны, соленые и мертвые, неслись над земной корой, порождая жизнь и отнимая жизнь, смахивая на своем бегу рыбачьи сети, пеликанов, бутылочную почту. Эти волны каждый вечер убаюкивали ее, навевая сон, а сейчас навели бессонницу. Их шум вселял в нее беспокойство, ей казалось, что она больше не может снести рядом соседство огромного моря, в единый миг уносящего человеческую жизнь и смывающего ее след. Перед ней на столе лежали новеллы Орасио Кироги[5] о любви, смерти и безумии. Сегодня она так и не раскрыла книгу, и страницы сделались шершавыми от нанесенного песка. Временами она вглядывалась в горизонт, ожидая, чтобы там показался какой-нибудь знак: мелькнула хоть мачта, хотя бы колыхнулся парус. Так ничего и не увидев, она обращала свой взор на брошюрку, которую держала в руке, на сосны и пальмы, росшие вперемешку, и на людей, которые несли с собой перекинутые через руку куртки на случай, если к вечеру похолодает.

— Это Норвегия? — спросил, проходя мимо, Умберто.

— Нет, — сказала она, не поднимая головы. — Немного это похоже на твою родину, немного на мою.

— Где это находится?

— Не так далеко отсюда.

Уильям Пенн выходил на берег; она дожидалась его у кромки воды. Он начал улыбаться ей еще издалека, и по мере приближения улыбался все больше. Она посмотрела на его длинные руки, которые обнимали ее каждую ночь, неослабно, неутомимо и неусыпно. Кисти рук были такие большие, но всегда касались ее так нежно. Глядя, как он шел ей навстречу, неся с собой груз пережитых лет и опыта, она на мгновение заколебалась и наморщила лоб.

— О чем ты думаешь, Клара? — спросил он ее.

Она ответила ему улыбкой и сказала только:

— Я думаю, что ты голодный.

Он коснулся холодной ладонью ее правой щеки и поцеловал в левую. Они зашли вместе под тень кокколобы, и он начал мыть ноги. Мимо один за другим молчаливой цепочкой прошли туристы, и он попрощался с каждым по очереди. Над объедками, выброшенными из гриля, сгрудились бродячие собаки и то и дело дрались из-за какой-нибудь косточки. Клара Йоргенсен опять заняла свое место за столиком в ресторане, а вскоре туда пришел капитан и присоединился к ней. Он, как всегда, заказал порцию рома и закурил сигарету, с его мокрых плавок капала вода и стекала по ножкам стула.

Она решилась.

— Мне надо что-то сказать, — начала она.

— Что, Клара? — спросил он.

— Мне захотелось кое-куда съездить.

Он удивленно посмотрел на нее:

— Куда-нибудь далеко?

— Да.

— Ты едешь домой?

— Нет.

— Куда же ты собираешься?

— В Анды, в горы.

— И надолго ты туда?

Она слегка улыбнулась.

— На какое-то время.

Капитан улыбнулся в ответ и накрыл ее руку своей ладонью.

— Я буду скучать по тебе, — сказал он.

— А я по тебе, — ответила она.

— Но все равно ты едешь.

— Да.

Он тихо покивал, роняя пепел сигареты себе на колени.

— Как же ты тут, наверно, соскучилась! — произнес он.

— Я тут уже давно, — сказала она.

— Целых восемнадцать месяцев.

— На земле это целая вечность.

Оба тихо засмеялись.

— Ну а ты капитан? Долго ли ты еще собираешься плавать в этих краях?

Он улыбнулся:

— Какое-то время.

Взгляд его погрузился в покров моря.

— Это будет уже не то, — промолвил он. — Без тебя все не то.

— Я вернусь, — только и сказала она, веря, что так и будет.

Одинокий турист остановился возле корявого прибрежного дерева и пытался сфотографировать солнечный закат. Попытка смешного маленького человечка запечатлеть то, что было больше, чем он. Клара Йоргенсен и Уильям Пенн давно поняли безнадежность подобных экспериментов. Она подняла глаза на капитана, который встал перед ней на фоне пламенеющего неба.

— Ну, я пошел, — сказал он, закуривая новую сигарету. — Пойдем, что ли?

— Сейчас, через минутку.

Он кивнул и скрылся, как это часто бывало, в клубах сигаретного дыма. В сгустившихся сумерках он вскоре превратился в темный контур. Тогда она подняла лежавшую на столе книгу, которую так ни разу и не открыла. Но и сейчас чтение у нее не заладилось, и она, чуть скривив губы, отложила ее в сторону.

— Тебе не нравится? — спросил из-за ее плеча Умберто, проходивший мимо молчаливо сидящей девушки.

— Книга прекрасная, — сказала она. — Только непонятая.

Затем она положила на замызганную скатерть пятьсот боло и пошла вслед видневшейся на берегу тени.

~~~