Мусор (СИ)

Отец предпринял попытку подняться, но вновь со стоном растянулся на полу. Насильник скривился в дьявольской усмешке, подал таз вперёд, стволом стоячего пениса провёл по ложбине между половыми губами девушки.

— Не надо… пожалуйста — чуть слышно простонала пришедшая в себя девушка, еле двигая разбитыми губами.

Смирнов отпустил правую Женину ногу, освободившейся рукой приставил головку члена ко входу во влагалище…

Раздался громкий мужской хохот, вслед за ним — девичий крик, полный страдания и унижения. У стены, в крови, рыдал Пантелеймон Петрович, обхватывая руками рану на затылке, силясь встать…

Смирнов резкими толчками, резко и безжалостно, вдалбливал свой член в опустошённое девушкино лоно, и резко вынимал его, покрытый Жениной кровью. Девушка из последних сил сопротивлялась подонку, отчаянно крича и зовя на помощь отца. Комкала пальцами одеяло, закрывала лицо, прося Смирнова остановиться.

Мужчина не прекращал своего адского занятия. Вновь и вновь он рвал нутро несчастной, иногда останавливался, чтобы перехватить её ноги и залепить ей очередную пощёчину.

Когда девушкин крик перешёл в жалобный, истошный вой, Смирнов, нечленораздельно зарычав, выпустил в девичью щёлку порцию густой, вязкой спермы. Женин вой перерос в жалобный плач, Николай Владимирович отпустил ноги девушки, ещё раз подмахнул своим тазом, вынул пенис из опустошённого Жениного влагалища и, придерживая член рукой, смахнул последние капли спермы на девичий лобок.

— Теперь ты стала женщиной — тяжело дыша, он бесцеремонно ущипнул девушку за грудь.

Женя истерично оттолкнула его руку, сжалась в комочек, закрыла лицо ладонями и протяжно зарыдала.

Блестя красным, опавшим членом, Смирнов подошёл к лежащему у стены Пантелеймону Петровичу.

— Что, Петрович, понравилось? Небось, сам так хочешь? Теперь можно, я дорогу тебе проложил! — и порадовавшись своей шутке, громко засмеялся.

Вернулся к сжавшейся на диване, рыдающей девушке, рывком перевернул её на живот. Женя забилась в новой волне истерики, захлёбываясь слезами, выкрикнув неразборчивое проклятие.

— Ты, Петрович, вот что — серьёзно проговорил Смирнов, — Я скоро ухожу на повышение в район, если хочешь — зови, тут ещё есть над чем поработать.

С этими словами, мужчина руками раздвинул Женины ягодицы, обнажая тёмненькое колечко ануса. Полюбовавшись на открытую заднюю дырочку девушки, Николай Владимирович поднял с пола трусы с брюками, молча надел их и, держа в руке свои ботинки, вышел за дверь…

Давясь слезами, закрывая окровавленную промежность ладонью, Женя сползла с дивана, оставляя за собой кровавый след, на карачках подползла к стонущему отцу.

— Папа, папочка, как так получилось? Как? Скажи? — рыдая, девушка обняла лежащего отца.

— Дочка, милая моя, прости — прошептал отец, обнимая дрожащими руками спину девушки, — Это я во всём виноват, это я, старый дурак, подложил тебя под этого…

* * *

Открывая входную дверь, Смирнов услышал жуткий девичий крик, полный ужаса и отвращения. Весело насвистывая, мужчина лёгким шагом двинулся вниз по лестнице.

За окном начало светать.

Ночь рокового наваждения

Долгая рабочая смена подошла к концу. Заводская проходная выплюнула из своего нутра толпу народа, разного возраста, преимущественно мужского пола. Уставшие, потные мужчины толпой двинулись по широкой дороге к ближайшей трамвайной остановке. Среди них был и Иван Петрович Кузнецов, старший мастер, без пяти минут начальник цеха. Эта новость пришла к нему не более как два часа назад, поэтому Иван Петрович не поехал вместе со всеми, а пошёл в ближайший магазин и купил себе бутылку водки. До дома пошёл пешком, по дороге то и дело прикладываясь к бутылке. Купив ещё одну в ларьке возле дома, мужчина вошёл в свой подъезд и поднялся на нужный ему этаж.

Стараясь не шуметь, открыл ключом дверь квартиры и вошёл в прихожую. Перед глазами слегка двоилось — давала о себе знать выпитая по дороге водка. Внезапно открылась дверь комнаты, показалась небольшого роста худенькая девушка. Увидев Ивана Петровича, тихо ойкнула, запахнув полы халата.

— Добрый вечер, Иван Петрович, я… я в ванную и спать — смущаясь, проговорила она.

— Спокойной ночи! — чуть покраснев, добавила девица и на босу ногу засеменила в ванную.

Это была Маша, невестка Ивана Петровича Кузнецова, молодая жена его сына, Михаила. Михаил работал охранником в банке — раз в трое суток Маша ночевала одна.

Несмотря на выпитое, мужчина готов был поклясться, что на долю секунды он ясно увидел кустистую чёрную промежность девушки между полами её халата и белые ровные груди, значит, халат был одет на голое тело. Продолжая размышлять об увиденном, мужчина разулся, снял куртку и с пакетом в руке прошёл на кухню, сев за стол.

Из ванной комнаты доносился звук льющейся воды. Иван Кузнецов протёр стакан и наполнил его почти до краёв белой жидкостью из бутылки. У него сегодня был праздник, но невестка смешала все карты. Звук льющейся воды изменил мотив…