Мусорная корзина для Алмазной сутры

В стихотворении Игорь Северянин воспевает златокудрую наяду, которая бесстрашно уплывает в океан, играет там с волнами и дельфинами, а влюбленный поэт, спрятавшись за скалы, тайно ею любуется. И тут она гибнет, эта наяда, к ужасу поэта, тонет в бушующем море. Поэт безутешен. И слезы катятся из его глаз, хотя многие думают, что это обычные морские брызги.

Узнав, как звали сестру-хозяйку санатория красных морских капитанов, он посвящает стихотворение Матильде. И даже читает его в столовой во время ужина… Все смолкают, впечатленные его поэтическим гением и драматизмом происшествия. В эту минуту в столовую входит Матильда Ивановна и как ни в чем не бывало принимается из огромного жестяного чайника разливать отдыхающим чай.

Северянин потупился, смутился, ему было неловко, он кинулся в свою комнату, схватил стихотворение, хотел сжечь его или разорвать, но потом опомнился и аккуратно положил в папку.

Спустя некоторое время, убрав посвящение, поэт включил «Наяду» в сборник «Менестрель», вышедший в 1922 году в Эстонии, в городе Тарту. Многие считают, что именно благодаря «Наяде» книга имела успех. А Максим Горький назвал «Наяду», наряду с «Трагедией титана», одним из лучших произведений Северянина.

28. Матильда великолепно играла на бильярде — только с мужчинами. Она закуривала папиросу и до победы не выпускала ее изо рта. Это была очень серьезная классическая игра. Когда играла Матильда, в бильярдную феодосийского санатория Военно-Морского флота набивалась толпа народу. Смотреть, как она играет, съезжались профессионалы этого дела со всего Крыма.

Впервые Степан Гудков увидел Матильду в 1928 году на Крымском побережье в бильярдной. В тот вечер ее соперником был Денис Черкасов, негласный чемпион России, завсегдатай самых респектабельных бильярдных столицы, который не проигрывал никому ни до, ни после революции.

С Матильдой у них шла абсолютно равная борьба, хотя Черкасов чуть лидировал, до самого последнего удара. Этот удар должна была сделать Матильда, и если бы она положила оба шара в лузу, то выиграла бы! Но удар был очень сложный. Надо было положить и «своего» и «чужого», причем «чужого» — дуплетом от борта в середину.

«Это невозможно!» — так думали многие присутствующие (они, кстати, в массе своей поставили на Черкасова), так думал сам Черкасов и потихоньку начала подумывать Матильда, когда зависла над зеленым сукном под абажуром, примериваясь для удара.

Тут-то как раз и вошел в бильярдную Степан Гудков, секретарь Рогожско-Симоновского райкома партии, просветленный мастер, буддист Чистой Земли. Он с одного взгляда все понял про Матильду, увидел ее судьбу и место, которое эта женщина займет в его жизни.

Матильда тоже что-то почуяла и, нарушая все обычаи бильярда, вдруг подняла голову и встретилась глазами со Степаном. Сколько длился этот взгляд, точно неизвестно. До нас дошли только слова Степана, которые он произнес в полной тишине:

— Не трать время, играя на флейте перед буйволами.

А потом повернулся и вышел из бильярдной.

Не сводя глаз с Гудкова, Матильда вслепую ударила по шару, положила кий и вышла вслед за ним. Но этого никто не заметил.

Зрители, затаив дыхание, следили, как «свой» мягко прикоснулся к «чужому», и оба они медленно, медленно-медленно — один за другим покатились и упали в лузу.

Крик, свист, аплодисменты сотрясли феодосийскую бильярдную, на кленовый паркет которой больше никогда не ступала легкая нога сестры-хозяйки санатория Военно-Морского флота. Поскольку Степан Гудков увез Матильду из Феодосии и женился на ней.

29. Фаина очень страдала и ревновала Степана Степановича к Матильде.

— Как ты можешь, — с укором говорил Фаине Степан, — считать Матильду индивидуальной и независимой сущностью, а не временной комбинацией элементов, которые должны распасться?

30. Однажды Иосиф Виссарионович Сталин прослышал о том, что Степан Гудков, занимая высокий руководящий пост секретаря партийной организации Рогожско-Симоновского райкома партии, распространяет среди рабочих и крестьян своего района какие-то нехитрые способы, как побыстрее и не слишком напрягаясь узреть в своем сознании природу Будды и выскочить из порочного круга рождений и смертей, которые, по его безапелляционному утверждению, являют собою лишь сон и мираж.

Главное, это безобразие сопровождалось явной антикоммунистической пропагандой. В поступившем к Иосифу Виссарионовичу доносе была приведена стенограмма выступления Степана Гудкова на XIX партконференции, где, в частности, говорилось: