Мусорный космос (СИ)

— Ну, посмотрим, что за знакомый. Надеюсь не такой, как тот, что всучил нам этот проклятый корабль, — произнёс Эдвард. Как вдруг из-за угла выбегает хорошо одетый мужчина в деловом костюме, что, протаранив нескольких человек, падает и, свернувшись калачиком, начинает нервно хныкать, повторяя кокой-то невнятный бред.

Скопище зевак мигом окружила незнакомца, фотографируя и просто наблюдая. Эдвард повернулся к капитану и просто смотрел, выпрашивая, пока тот, устало выдохнув и потерев глаза, не разрешил. — Валяй. Только быстро, — сказал он, и Эдвард тут же побежал к нему. Идя на пролом, Эдвард не церемонился, легко отбрасывая зевак в стороны, от чего получил в свой адрес пару ласковых и один пинок под зад. Но он, дав предварительно смельчаку в морду, всё-таки пробрался внутрь круга.

— Хватит... Хватит цифр... Слишком много цифр! — мямлил незнакомец, со всех сил прикрывая глаза.

Присев на одно колено, Эдвард положил руку ему на плечо, от чего он дрогнул, но, поняв, что опасность ему не грозит, принял прикосновение.

— Тише. Всё будет хорошо. Сосредоточься на моём голосе и не открывай глаза, — успокаивал он, медленно поднимая незадачливого незнакомца на руки. — Четыре минус три будет один. Два минус один будет один. Шесть плюс семь будет тринадцать, — и всё продолжал он в том же духе, пока хмыканье не прекратилось, и незнакомец, словно младенец, не заснул.

— Чего пялитесь?! Дел других нет?! — крикнул Ричард толпе, и та с характерным ей недовольным бормотанием рассосалась.

Нервно плюнув на землю, Ричард подошёл ближе и увидел, как Эдвард смотрел на него заботливым таким, словно мать, взглядом. От чего он на пару секунд притормозил, а затем, продолжив идти, обронил:

— Идём. У нас и так мало времени, чтобы просто стоять и смотреть.

Кивнув, Эдвард поднялся, нагнал его и, сравнявшись, молча шёл рядом, не сводя с неожиданного попутчика глаз ни на секунду.

— Ты знаешь, кто он? — спросил Ричард, не сбавляя темп, не понимая, чего он так пялиться.

— Он – это прошлая версия меня.

Капитан приподнял бровь.

— То есть?

— Незаконная генная модификация мозга, — ответил Эдвард коротко, но этого хватило, чтоб он замолк. Но неожиданно Эдвард продолжает. Несмотря на всю неприязнь этой темы. — Удивительно, что кто-либо вообще прибегает к такому сегодня. Разве не забавно, что, желая сделать его лучшим, они обрекли его на страдания?

— Люди на многое готовы в отчаянии, — ответил Ричард.

Он был по своему прав. Ведь эта сфера получила своё небывалое развитие именно благодаря отчаянию. Отчаянию тех людей, что, видя умирающий мир, в попытке отсрочить конец, развязали руки всем, кто мог дать хоть какое-то решение или временную заглушку. Не прогадали. Выиграли ещё пару сотен лет, без которых, возможно, человечество бы не выжило. Но вместе с тем, люди узнали и конец своих биологических возможностей, искусственное преодоление которых грозило им если не смертью, то вечным выживанием, где твоим главным врагом становился не мир, а ты сам. И лишь одни рождённые с абсолютного нуля создания были лишены этого.

— Да... Вот только они слишком заигрались. Не зря ведь слишком сильное совершенствование запрещено законам всех государств... — произнёс он, и его взгляд помрачнел. —... У всего есть своя цена. У него периодический психоз, у других, ещё более совершенных, что-нибудь по хуже.

— И какова цена нулевого поколения? — неожиданно даже для себя спросил Ричард.

Тот остановился, устремил свой взгляд в небо. И, немного подумав, ответил:

— Быть оружием в руках правых мира сего. Быть людьми, но в то же время не иметь с ними ничего общего. Быть идеальными, но в то же время призираемыми всеми. За то, что мы сделали.

Ричард замер, немного помолчал и сказал:

— Война давно ушла, сынок. О ней уже давно никто не помнит.

— Пока есть те, кто её видел и ещё живы, о ней будут помнить и призирать нас. Справедливо ли это к новому поколению или нет.

Устало вздохнув, Ричард подошёл и похлопал его по плечу, говоря:

— Что-то мы слишком разболтались. Давай быстрее отнесём его в медпункт и выпьем за всё хорошее против всего плохого.

— Ха! В таком случае платишь ты.

— Уже забыл о своём долге перед всем человечеством?

— О каком долге? Что-то не припомню подобного.