Мусорный ветер

Кстати, его называли Малой, поскольку ростом он действительно не вышел. После конца света имена стали неактуальны, и каждого называли за какую-либо отличительную черту, а имена сохранили лишь немногие старики, жившие до взрыва. Как правило, те, у кого были имена, оказывались сумасшедшими, поскольку рассказывали непонятные небылицы про жизнь в погибшем мире, про ездящие на резиновых кругах повозки из металла, ну или про деда, живущего на тучах, который расплодил крыс для их пропитания. Малой-то знал, что крысы почти так же разумны, как вороны и ими невозможно повелевать, как и любой мыслящей тварью, такой как он, например.

Его одеяние, состоящее из обмотанных вокруг тела пакетов поверх столь редких и потому особо ценных кусков ткани, поскрипывало пронзительной мелодией движения разумного жителя железобетонных руин, которые местные обитатели называли каменными джунглями. Растительности и пищи здесь было немного, и поэтому крупные хищники из лесов за пределами места обитания забредали сюда в светлое время редко. А ночью ни одно разумное существо лазать по развалинам не решалось, мирно дрожа в своей норе, иначе оно не было бы разумным.

Он возвращался с окраины руин из леса, где раздобыл несколько дубин, в которые можно будет воткнуть куски металла и использовать для охоты и самозащиты, но главной целью его путешествия была палка: из нее он собирался сделать костыль для Хромули.

Хромуля родился у Синеглазки, которая со своим дедом жила в соседнем подвале и была чуть младше Малого, так что росли они вместе; а  дед (в отличие от старика Дика, имени своего он не напоминал, поэтому имя забыли и называли его просто Дед) подкармливал Малого объедками. Вообще он мужик был неплохой, особенно когда не дрался, даже имя «Малой», кажется, он придумал.  Так они и росли с Синеглазкой, развлекаясь охотой на голубей и играя в пятнашки, прыгая по плитам разрушенных стен; а потом выросли, игры их изменились и у Синеглазки вырос живот, а затем родился Хромуля.

Когда ему первый раз показали Хромулю, тот ему вообще не понравился, поскольку верещал, как недобитая крыса, да и внешне был похож на морщинистый красный кусок мяса с одной ногой короче другой. Малой даже спросил у Деда, почему он не выкинул Хромулю на съедение крысам. Дед его тогда отлупил дубиной, в которую, к счастью, не было вставлено кусков металла, до беспамятства, приговаривая, что научит его заботе о сыне. Поскольку других подозреваемых не имелось, пришлось привыкать к мысли, что это новое нелепое существо – наполовину он сам, наполовину Синеглазка.

Поначалу он хотел уйти жить в другой подвал, обидевшись на Деда, но, посоветовавшись со старым Диком, решил просто приносить Хромуле еды, которой, впрочем, с избытком хватало, ведь Малой был хоть и тщедушным, но быстрым охотником.

Постепенно Хромуля стал похож на человека, ушами и формой головы на Малого, а глазами на мать, подрос и начал улыбаться, когда он приходил, От этого они подружились и стали играть, как когда-то в детстве с Синеглазкой, которая также хорошо к нему относилась и даже называла странным словом «муж»; она готовила добычу, что он приносил с охоты, и ели они вместе все чаще и чаще, хотя спать он продолжал в своей норе.

Позапрошлым летом Хромуля начал ходить, но давалось ему это до сих пор с трудом из-за короткой ноги, и недавно старый Дик за подарок, красивую прозрачную бутылку, посоветовал сделать для Хромули костыль и примотать к ноге кусок деревяшки.

Поправив на сутулой спине связку палок, Малой продолжил путь к дому. Направление всегда легко определялось по солнцу, а не по обманчивому ландшафту руин, хранящих неведомые богатства, которые в перерывах между добычей пищи искали такие же охотники и собиратели как он. Они редко вступали в конфликты из-за добычи: слишком их оставалось мало, и слишком много было сокровищ в этих развалинах погибшей цивилизации.

Крысы шарахались от скрипа и шелеста, издаваемого его одеянием, напоминая, что на время охоты надо будет потуже замотаться ремнями из шкурок и избавиться от надоедливого звука.

Сегодня солнце было необычайно яркое, наверное, потому что тучи, на удивление ему, рассеялись. Малой даже не мог вспомнить, когда видел такое ясное небо и такие легкие облака, похоже, что никогда. Приходилось даже с опаской поглядывать вверх, чтобы на него не свалился тот бородатый старик, который, по словам старого Дика, живет на тучах.

Путь он продолжал короткими перебежками от стены к стене, изучая под прикрытием очередных развалин безопасность предстоящего участка дороги, пока солнце не стало клониться к закату.