Мусорщик

Соображений было высказано немало: от версии политической до бытовой… Но основной все же представлялась версия, связанная с деятельностью покойного на ниве приватизации. Большие деньги — большие проблемы. Кстати, всем сразу вспомнилось, что за два месяца до убийства Малевича был убит председатель КУГИ Прибрежного района Алексей Май. А нет ли тут связи?

Подводя итоги, Обнорский сказал:

— Вот так, девчонки и мальчишки. Версий у нас довольно много, а фактов негусто. В адресе сейчас работают репортеры, но я не думаю, что им удастся зацепить что-то стоящее. Заказуха, она и есть заказуха. Я прошу всех напрячься. Марина Борисовна, за вами как всегда мониторинг прессы. Отследите все, что было о Малевиче в открытых источниках: от серьезных изданий до статеек в черносотенной макулатуре. Напрягите Аню Соболину… Где она, кстати?

— Яволь, херр женерал, — сказала Агеева и покинула кабинет строевым шагом. Вопрос о Соболиной проигнорировала.

— Коля, — обратился Обнорский к Повзло, — ты у нас главный спец по политике. Крутись день и ночь среди депутатов и чиновников. Пей с ними водку, ходи к бабам, что хочешь делай, но добудь все о теневых связях Малевича: что? кто? где? с кем? почему и сколько?

— Понял, — отозвался Коля. — Но, сам понимаешь, сплетен всегда больше, чем правды. Завистников у покойника было выше крыши.

— Копай, Коля. Рой землю, как крот.

— О’кей, — согласился Коля. Он был уже в работе. Политическую тусовку Питера Повзло знал глубоко, связей в этой среде имел множество, а в кулуарах Смольного и Мариинского ощущал себя как рыба в воде… Свое дело он делан с удовольствием.

Получая задания, сотрудники один за другим покидали кабинет. Отдельно Андрей хотел потолковать со Зверевым, но… где его черти носят? Занят он, видите ли…

Скоро в кабинете осталась только юрист агентства Аня Лукошкина.

— Что ты грустная такая, Анька? — спросил Обнорский.

— Да так… Машку жалко.

— Какую Машку? — механически, думая о другом, сказал Андрей.

— Малевич… Хотя для меня она на всю жизнь так и осталась Лосевой, — ответила Аня. И, видя удивление Обнорского, добавила: — Мы же учились в одном классе.

— Да ты что! Что же ты молчишь-то?

— А о чем тут говорить? Андрей встал, прошел по кабинету, снова сел. Спросил:

— Ты поддерживаешь с ней контакты?

— Относительные, Андрюша. Так, перезваниваемся иногда потрепаться по-бабски.

— Аня! Золотце! Делай что хочешь, но устрой мне встречу с Машей Малевич.

* * *

Зверев появился в агентстве только после обеда. Обнорский столкнулся с ним возле умывальника. Сашка сосредоточенно оттирал черное пятно на джинсах, по виду — сажу. Пятно от Сашкиных усилий только расплывалось. Некоторое время Обнорский с интересом наблюдал, присев на подоконник.

— Не оттирается, — сказал Зверев огорченно.

— Бывает, — согласился Обнорский. — На пожар выезжали, Александр Андреич?

— На пожар, — кивнул Сашки.

— Это правильно… Мы тут все ерундой занимаемся: по Малевичу работаем, а вы на пожар съездили. Портки вот замарали.

Зверев посмотрел удивленно на Обнорского, потом спросил:

— Ну и как, раскрыли?

— Куды ж без тебя!.. Ты где был, Саша?

— Осматривал тачку, на которой скрылся убийца Малевича, — ответил Зверев.

С сигареты Обнорского рухнул столбик пепла.

…О покушении на вице-губернатора Зверев услышал в машине, по пути в агентство. Он уже подъезжал к Гостиному двору, когда, обгоняя его, завывая сиренами, посередине Невского пронеслись два милицейских автомобиля. Одновременно из магнитолы голос диктора скороговоркой сообщил о расстреле вице-губернатора. Зверев проскочил поворот на площадь Островского и рванул вслед за милицейскими машинами на улицу Рубинштейна.

На перекрестке Рубинштейна и Невского нервно пульсировали мигалки нескольких автомобилей. Ткнувшись радиатором в «газель», застыла пробитая пулями «вольво-940 GL». Ошалевший гаишник размахивал полосатой палкой. Звереву повезло — он сумел воткнуть свою «девятку» возле магазина «Рыба» и ввинтился в толпу зевак. Зверев ненавидел эту толпу, жадную до зрелищ, до чужой беды, до крови… Пробиваясь сквозь гущу, Сашка подумал, что толпа вечна. Она была во все века. Сотни лет назад она собиралась, чтобы посмотреть, как сжигают ведьм и рубят руки ворам. И так же задние напирали на передних и вытягивали шеи, и вставали на цыпочки. И светился в глазах похабный интерес. И в возгласах «Ах!» звучал восторг… В двадцатом веке основной пищей алчной до жестоких зрелищ толпы стати ДТП. Но суть не переменилась: так же горели глаза при виде окровавленного тела на асфальте, а в словах «Ужас! Кошмар!» так же звучал восторг.