Мусорщик

— Ты что, Николай Иваныч, смеешься? — обиженно отвечал Тихорецкий. Банкир определенно не отдавал себе отчета, как нелегко Павел Сергеевич добыл эту информацию. Возможно, Паша и вовсе не стал бы этого делать. Но он считал, что по указанному адресу Антибиотика наверняка нет, что хитрый Кудасов сознательно подбрасывает ложную информацию. С какой именно целью — непонятно, но нельзя исключить, что он хочет засечь, кто даст наводку Наумову.

Павел Сергеевич рисковал. Не то чтобы очень крупно, но рисковал. Неискушенный в оперработе банкир, видимо, этого не понимает.

— Ну ладно, Сергеич, — сказал Наумов. — Спасибо… Спасибо, и покупай сукнецо для генеральского мундира.

— Не за звания служим, — привычно буркнул Тихорецкий. Потом спохватился: перед Наумовым-то зачем комедию ломать? Спросил: — Когда ждать?

— Враз такие дела не делаются, Паша, — задумчиво сказал серый кардинал. — Но, думаю, ко Дню милиции решим.

«Э-э, — подумал Тихорецкий, — до Дня милиции еще дожить надо». Но вслух этого не сказал.

Спустя еще три часа в глубинку Новгородской области на двух машинах выехали шесть боевиков из «личной гвардии» банкира. Как и сотрудники РУОП, они маскировались под рыбаков.

* * *

Ростовского киллера привезли в управление. В машине он молчал. И в управлении тоже молчал. Первый шок от задержания прошел. А знания, полученные по специальности «глубинно-тыловая разведка», остались. Профессия разведчика предусматривает возможность провала… как вести себя в таком случае, он знал. Знал, что в отличие от врага, захватившего чужого разведчика в своем тылу в реальных боевых условиях, руоповцы «полевые методы допроса» применить не могут.

Горенков взял себя в руки и стал прикидывать, что же ему могут инкриминировать и какими доказательствами подкрепить.

Соображал он хорошо и очень быстро понял, что дело — швах. Выстрел в руоповского офицера, скорее всего, останется недоказанным… А вот эпизод с банкиром раскрутят наверняка. Взяли с оружием. Наверняка — следили. Наверняка, Шмуль уже дает показания… Хреново дело!

И все же он решил пока молчать.

В пятнадцатом отделе провели совещание. Главным вопросом стал вопрос об Антибиотике. Брать его с ходу или повременить? Решили, что лучше всего направить к Палычу Шмуля с радостной вестью и звукозаписывающей аппаратурой на теле. Палыч, услышав о ликвидации Наумова, не сдержится и раскроет себя. В принципе, доказательств его вины уже хватало… Но Кудасов помнил, чем окончился арест Антибиотика в 1994 году. Тогда тоже казалось, что Палыч схвачен намертво. Но старый лис выкрутился. Поэтому сейчас Никита Никитич хотел собрать железные факты. Шмуля стали собирать в дорогу. «Рыбачки», которые уже неделю кайфовали на озере, получили команду встретить на следующее утро Никиту Кудасова и Шмуля.

Подполковник хотел лично допросить Антибиотика.

* * *

На ночь Антибиотик спустил с цепи собак. Псы были беспородные, но крупные, злые, чужака просто так не подпустят. Палыч посидел на крылечке, поговорил с собаками. Псы как будто понимали, слушали голос человека, склонив головы набок. Потом Палыч посмотрел на небо… Небо хмурилось. Наверно, к дождю.

— Видать, к дождю, — сказал король в изгнании псам. Почесал голую грудь в распахе дешевого спортивного костюма и продолжил «общение»: — Вот говорят про человека худого: собака. Справедливо? Нет, не справедливо. Потому что, если к собаке-то с лаской, — нет вернее существа на земле. А люди? Вот люди-то и есть волки. Сколько ты человеку добра ни делай — продаст, сука, и предаст. Потому что на зависти и подлости замесили тесто сие… Рвут друг друга зубами люто. За кусок жирный. И сколько добра ни делай… Пока ты в силе — хвостом перед тобой крутят. Да верить-то нельзя! Никому и никогда. Вот детей мне Бог не дал. Так и слава Богу за это. Детки-то родителей первые предают… А сколько раз меня предавали? Бессчетно. Те, кого за детей своих считал, кому доверял, в люди хотел вывести… Вот Катька-сучка, например. Спас ее от Гургена… спас. За это она мне уже много лет козни строит. И ведь добилась своего, тварь! Только зря думает, что кончился я. Я еще не кончился. Я еще сам их рвать буду. На куски рвать и раком ставить.

Палыч вдруг ощерил зубы и… зарычал. Псы смотрели на него тревожно, поджимали хвосты, скалились в ответ.

А еще на Палыча смотрели линзы бинокля. Но он этого не знал… Антибиотик рычал, псы скалились, человек, разглядывающий объект в бинокль, изумленно открыл рот.

* * *

Старший группы «рыбаков», капитан Сысоев, переговорил с Кудасовым по телефону и сказал:

— Все, мужики, отошла лафа.

— А что? — спросил старший лейтенант Петров.

— Завтра шеф приезжает, нужно встретить с поезда.

— А зачем приезжает? Не сказал?

— Думаю, что будем дедушку брать, — ответил Сысоев. — Отошла, мужики, лафа… не зря Кудасов едет к нам.

— М-да, — сказал Петров, — когда теперь в следующий раз такое задание будет? Сидишь на озере, ловишь рыбку, купаешься… я бы, мужики, этого дедушку до самой осени сторожил. Курорт!