Мусорщик

На работу в уголовном розыске Зверев пришел, когда был обыкновенным студентом пятого курса Технологического института. Это было в сентябре памятного 1985 года. Студент Саша Зверев постучал в дверь с табличкой «Начальник уголовного розыска» 27-го отделения милиции. Из-за двери раздался голос: войдите. Зверев распахнул дверь и вошел. Он вошел в кабинет начальника УР и… в новую жизнь. В незнакомую, притягательную и трагичную. …Интересно, как бы он поступил, если бы знал, куда ведет эта дверь и в пропасть какой глубины делает он шаг сейчас? Может быть, он прошел бы мимо? И выбрал карьеру нормального советского инженера? Или ученого?… Преподаватели считали, что у Зверева хорошие перспективы: аспирантура и так далее…

Вопросы выглядят риторическими, но на самом деле таковыми не являются. Потому что Александр Зверев — «литературный персонаж». И авторы вольны лепить его судьбу… Но когда авторы задали себе вопросы и попытались на них ответить, то быстро увидели, что, вопреки всем их стараниям «слепить другую судьбу», Зверев снова входит в переулок Крылова и останавливается перед входом в 27-е отделение. Снова поднимается по лестнице на третий этаж и оказывается в кабинете начальника УР… Что ж, поступай как знаешь! Мы не судьи тебе. …Он вошел и на вопрос начальника розыска: «Какие проблемы?» — ответил:

— Хочу работать в уголовном розыске. Подполковник Кислов, который возглавлял УР 27-го отделения, честно пытался студента отговорить… не смог. Он, в принципе, мог бы сказать: иди, вьюнош, домой. Но не сказал. Видно, что-то такое разглядел в упрямом студенте опытный сыскарь. Разглядел и разрешил приходить по вечерам «помогать» операм.

Сашка стал ходить в УР как на работу. Выполнял разные мелкие и скучные, в общем-то, поручения… Никакой романтикой тут не пахло. Но не ныл, тянул лямку. А к нему присматривались. Проверяли этой самой рутиной, которой в милицейской работе ох как много!… Эй, студент, сгоняй, отнеси повестку!

Зверев «испытательный срок» выдержал и даже сумел задержать в одиночку вооруженного вора-гастролера. Получилось это до известной степени случайно, но выявило характер, и Сашка был принят в оперский круг, признан своим.

Он защитил диплом и, к удивлению сокурсников и преподавателей, ушел работать в милицию, в УР. Родители Александра были, мягко говоря, разочарованы и даже шокированы. А сам Зверев точно знал, что нашел свое дело, и никакой другой жизни уже не хотел и не мог себе представить.

К марту 1991 года он был уже матерым сыскарем, известным и в ментовских, и в криминальных кругах. Именно в это время в жизни капитана УР Александра Зверева произошли события, которые круто ее изменили.

Вечером 15 марта Зверев дежурил. В тот вечер он и познакомился с Виталием Мальцевым по прозвищу Лысый. Лысый был классическим питерским бандюганом той поры: высокий, мощный, стриженный под «ноль», с характерным «боксерским» носом. Задержали Мальцева, правда, не по статье 77[10] или 148[11], а за то, что немного поучил двух нетрезвых подростков, которые писали в подъезде.

Зверев большого криминала в этом не усмотрел. Побеседовал с Лысым и отпустил. Даже вернул ему изъятую при задержании валюту, которую, вообще-то, мог бы и не возвращать. Формальные основания для этого были. Но — вернул. Потому что Мальцев производил впечатление нормального человека, в чем-то даже и симпатичного.

Само по себе это событие не стоило бы и упоминания, но так уж вышло, что всего две недели спустя дороги опера и бандита снова пересеклись. На сей раз страшно, трагично…

В конце марта капитан Зверев возвращался в отделение с кражи. Кражонка была — тьфу! — сущая мелочевка, маленький бытовой эпизод в коммуналке. Зверев раскрыл ее с ходу, убедил соседей помириться и пошел в отделение в хорошем расположении духа. Он шел по улице Дзержинского, наслаждаясь теплом, весной и солнцем… А через несколько минут оперская судьба швырнула его в мрачный подвал с голым телом изнасилованной и едва живой одиннадцатилетней девочки на грязном песке.

— Больно, — шептали детские губы, когда опер баюкал ее на руках в ожидании «скорой», — больно.

Зверев запомнил этот шепот на всю жизнь. Даже и сейчас звучал он в ушах, и вскипала ненависть внутри. Катя, единственная дочь бандита Виталия Мальцева, все же умерла. А еще через два дня Мальцев сам появился в кабинете Зверева. Он был черный и страшный. И хотел только одного — мести.

— Слушай, Зверев, — сказал он, — ты нормальный мужик… Помоги мне, Зверев.

— Чем же я могу тебе помочь? — спросил опер.

— Если вы их найдете… дай мне знать.

И Зверев легкомысленно пообещал, что даст знать. Он сделал это, чтобы успокоить Лысого. Он был убежден, что до этого не дойдет, потому что делом занимаются убойщики и он, Зверев, узнает об аресте насильников только тогда, когда те будут уже в камерах… Если, разумеется, дело вообще раскроют. Потому и пообещал.

Однако получилось все по-другому: именно оперуполномоченный Зверев первым вышел на насильников и убийц Кати Мальцевой…

«Больно, — шептали детские губы, — больно».