Муссолини и его время

Именно тогда поражение в правах и интернирование находившихся в Италии австро-венгерских граждан решило проблему с предполагаемым двоеженством Муссолини, разом выведя из игры одну из самых обременительных его любовниц – Иду Дальзер. Это стало возможным благодаря пропагандистской кампании, одним из ярых участников которой и выступал редактор Il Popolo d’Italia.

В Милане Муссолини продолжал заниматься тем же, чем и до отправления на фронт: разжиганием боевого духа итальянского народа, дотированным французским и собственным правительством. Время от времени помогали и англичане, но было бы неправильным утверждать, что одна лишь материальная помощь полностью определяла позицию Муссолини – совсем нет. Он был искренен в своем желании «вмешаться в драку в нужное время», ради конкретных целей – и поступил точно так же в 1940 году. Деньги от французов и англичан были нужны, но… в той же мере, что и германская финансовая помощь российским социалистам. Деньги были средством, а не мотивом.

Зато о самом социализме уже речи не шло – Муссолини отказался от него с той же решительностью, что и от интернационализма. Исчезло даже напоминание о том, что «Il Popolo d’Italia» – это социалистическая газета. Благодаря этим переменам главный редактор Муссолини начал получать все большую финансовую поддержку от итальянских промышленников и капиталистов, напуганных растущим недовольством в стране. Упавший между 1915–1917 годами тираж вырос до 60 тысяч экземпляров, газета выходила ежедневно, кроме понедельника.

Между тем, кровопролитные наступления под предводительством безжалостного генерала Луиджи Кадорна постепенно довели итальянскую армию до предела ее выносливости. В октябре 1917 года на фронте разразилась катастрофа – германские и австро-венгерские войска начали битву при Капоретто. Очень скоро около 300 тысяч итальянских солдат окажутся во вражеском плену, еще большее их число разбежится и дезертирует. Будущий «спаситель Ливии», фельдмаршал, а пока еще капитан Роммель со своей ротой брал итальянских солдат в плен целыми полками: они маршировали под белыми флагами, крича: «Да здравствует Австрия!» В Италии царила настоящая паника. Главнокомандующий Кадорна был с позором отправлен в отставку – его знаменитый отец когда-то завоевал для королевства Рим, теперь же генерала обвиняли в случившемся разгроме. Муссолини не был среди тех, кто поносил павшего кумира, – он симпатизировал Кадорна, ему импонировала свирепая решительность, с которой тот вновь и вновь посылал свои дивизии в атаку. Но в те дни итальянские солдаты уже предпочитали сдаваться в плен.

В Италии потеряли всякую веру в стойкость армии, не успокоило общественность и прибытие дюжины англо-французских дивизий – казалось, что еще немного, и повторится «национальный погром» 1848–49 гг.

Однако до этого было еще далеко, да и немцы не собирались маршировать на Рим или Милан, а всего лишь спасали своего австрийского союзника превентивным наступлением с крайне ограниченными целями. Можно лишь рассуждать о том, приблизила бы оккупация всей или значительной части Италии конец войны – с одной стороны, ключ к победе над Антантой лежал не в Риме, да и вряд ли фронт, пролегающий в Альпах (вкупе с необходимостью кормить оккупированные итальянские области), так уж сильно помог бы немцам. Но, с другой стороны, победа есть победа, и очень многие в Германии и Австрии радовались тому, что «итальянское предательство» было отмщено «позором Капоретто».

Муссолини неистовствовал: его национальная и солдатская честь были задеты жесточайшим образом. И кем? Этими «тевтонскими свиньями» – немцами и австрийцами! О, если бы в тот момент нашелся провидец, который рассказал бы ему о будущих перипетиях международной политики… но такого провидца не сыскалось, да и лучший друг Франции и Англии в подобные прогнозы все равно не поверил бы. В те годы Муссолини искренне ненавидел немцев и презирал оставшихся дома социалистов и дезертиров, запятнавших свои мундиры позорным бегством.

Нужен диктатор, требовал он, диктатор – как в Древнем Риме! Как Керенский в России или Клемансо во Франции! Как Вильсон в США, как Ллойд Джордж в Великобритании – поразительно, что с течением войны «демократии» приобретали все более авторитарный характер, тогда как «реакционные» (и конституционные) монархии Германии и Австрии продолжали расширять свою «избирательную базу». «Демократизация» им ничуть не помогла, но еще раньше она вывела из числа воюющих держав Россию.