Муссолини: ненаписанный дневник. От первого дня до последнего (29 июля 1883 года – 28 апреля 1945 года)

Муссолини получил телеграмму от Гитлера (последнее его послание): «Борьба за существование достигла своей кульминации. Используя большое количество людей и материалов, большевизм и иудаизм собрали свои разрушительные силы в Германии, чтобы погрузить в хаос наш континент. Тем не менее, в своём духе презрения к смерти, немецкий народ и некоторые другие воодушевлены одними и теми же чувствами; они бросаются на помощь, какой бы тяжёлой ни была бы борьба, и со своим несравненным героизмом они изменят ход войны в этот исторический момент, когда судьба Европы будет решена на ближайшие столетия».

Апрель 1945 года. За несколько дней до своей гибели Муссолини долго беседовал с Виктором Бартелеми[215], представителем французских фашистов при правительстве Итальянской Социальной Республики.

В результате беседы с Бартелеми появилось так называемое «политическое завещание Муссолини», вот отрывки из него:

«Есть большая разница между коммунистической и фашистской концепциями. Коммунизм основан на двух идеях: на борьбе классов и интернационализме. Фашизм же отверг борьбу классов, и двигателем истории он рассматривает национализм. Фашизм не интернационален.

Первой большой задачей фашизма было сделать из Италии Большой Дом. Фашизм должен был раздобыть для своего народа территории, необходимые для его экспансии, и дать материальные и духовные средства для их защиты.

…Мы недостаточно далеко продвинули наш социализм. Мы не урезонили наших капиталистов. В 1922 году они нас приняли за спасителей. Благодаря фашизму, тому порядку, что он установил, они смогли хорошо раскрутиться и скандально обогатиться. И когда мы оказались в трудном военном положении, они замыслили против режима заговор 25 июля [1943 года].

Мы не дали народу его часть власти. Не ту глупую и бесполезную власть избирательного бюллетеня, но признание его доли в средствах производства, предприятиях. Я ещё задолго до 25 июля чувствовал, что надо вернуться к истокам фашизма. И тут испугались те, кто почувствовал угрозу, что у них могут отобрать их незаслуженные привилегии. Большие шишки – Аньелли, Пирелли и многие другие.

…Ах, если бы меня тогда послушали! Мы заключили бы мир с Россией. В этой войне не русские являются нашими врагами, а Англия и США. Начиная с 1942 года, я упрашивал Гитлера заключить мир с Россией. Сталин, я знаю, только об этом и мечтал. И Россия после всех полученных ею ударов в 1941–1942 годах больше не представляла собой угрозу для Европы.

Но Гитлер был одержим Россией! Немцы замечательные солдаты, лучшие в мире. Они великолепные организаторы. Но они ничего не мыслят в политике. И потом, они придерживаются предвзятых мнений, от которых не желают отступиться. Гитлер был одержим идеей, что Англия – это расовая сестра, с которой можно и нужно договориться, а Россия – это страна дикарей, недочеловеков, чьи территории надо отдать под поселенческие колонии европейцев. В этих двух пунктах он ошибается. Англия – самая эгоистическая, самая беспощадная нация, которая есть на земле. Что же до русских, то неправда, что они дикари. Россия произвела на свет великих учёных, музыкантов, гениальных писателей. Я первым в Европе установил дипломатические отношения с Советами и совершенно об этом не жалею…» <…>

«Уже два года – слышите? – два года мы были бы в мире с Россией. С русскими мы бы договорились. Сталин – кто угодно, только не дурак. Остальные – все дураки».

25 апреля 1945 года. Милан. Утром Муссолини принимает много визитеров, помимо министров и чиновников.

Муссолини проводит долгие переговоры с руководителем Сопротивления генералом Кадорна[216] и членами КНОСИ (CLNAI) А. Марацца и В. Ломбарди. Муссолини спросил: смогут ли Сопротивление и командование Союзников гарантировать жизнь ему, его министрам и их семьям, если они все сдадутся? Кадорна ответил, что британский главнокомандующий фельдмаршал сэр Харольд Александер уже объявил своим солдатам, что с солдатами Итальянской Социалистической Республики Муссолини, если они сдадутся, следует обращаться как с военнопленными. Однако виновные в военных преступлениях будут преданы суду. Кадорна мог пообещать Муссолини только то, что суд будет справедливым.

Дуче выступает во дворе префектуры перед солдатами ИСР и говорит им: «Как итальянцы мы предали нашу Родину. Мы будем сражаться до последнего солдата. Мы не сделали ни одной ошибки, нет, мы не ошибались. Мы организуем группы сопротивления в Вальтеллине на Готическом валу в Альпах!»