Муссолини: ненаписанный дневник. От первого дня до последнего (29 июля 1883 года – 28 апреля 1945 года)

20 мая 1941 года. В Риме Муссолини и Кавальеро принимают японскую военную делегацию.

27 мая 1941 года. Муссолини постоянно в плохом настроении и возмущается армией. Сегодня у него было сильное желание «выйти из машины и отхлестать офицеров, направляющихся в военное министерство, настолько они не достойны своего мундира».

Днем дуче позвонил Чиано и попросил ускорить переговоры с Россией, чтобы «мы смогли получить хоть немного жидкого топлива». «Иначе, – сказал дуче, – пройдет ещё немного времени и нам придется сесть, сложа руки».

30 мая 1941 года. Муссолини в беседе с Кавальеро заявил, что предвидит возможность конфликта между Германией и Россией. Муссолини сказал: «Мы не можем оставаться в стороне, так как речь идет о борьбе против коммунизма. Необходимо уже теперь распорядиться о замене в Любляне и Загребе одной моторизованной, одной танковой и одной пехотной дивизий».

Муссолини по поводу вмешательства в дела в Загребе (графу Чиано): «Пусть оставят нас в покое и пусть помнят, что из-за них мы потеряли империю. У меня ещё торчит заноза в сердце – побежденные французы всё ещё имеют свою империю, в то время как мы свою потеряли».

2 июня 1941 года. Встреча Гитлера и Муссолини на Бреннерском перевале.

Муссолини о монархиях: «Они подобны толстым, могучим деревьям, покрытым обильной листвой, но внутри источенным червями. Внезапно их поражает молния, и никакими человеческими силами восстановить такое дерево нельзя».

4 июня 1941 года. В Риме, во дворце Венеция Бенито Муссолини принимает премьер-министра и министра иностранных дел Венгрии Ладислава Бардоши[160]. Муссолини произносит тост в честь Бардоши.

6 июня 1941 года. В разговоре с Чиано Муссолини сказал: «Я отнюдь не буду огорчен, если Германия в своей войне с Россией потеряет побольше своего оперения, а это возможно, так как русские не испытывают недостатка в вооружении; поэтому единственный вопрос заключается в том, достаточно ли двадцати лет советской пропаганды, чтобы вызвать у масс героический мистицизм?»

7 июня 1941 года. Муссолини получил известия о плохом обращении с итальянскими рабочими в Германии, которым, помимо прочего, запретили любые контакты с немецкими женщинами. Он объявил на заседании совета министров о временном прекращении отправки других рабочих. Постепенное их возвращение будет организовано в последующие годы.

8 июня 1941 года. Де Голль вступил в Сирию. Муссолини во всём винит немцев: «Они не умны, в этом всё дело. Они должны были оккупировать всю Францию при заключении перемирия».

Германия и Италия объявили о том, что югославское государство прекратило своё существование. Провинция Любляна, так же как и Далмация, присоединена к Итальянскому королевству. В Боснии появляется итальянская администрация, а Черногория становится итальянским протекторатом.

10 июня 1941 года. В разговоре с Чиано Муссолини замечает: «Совершенно неважно, признают ли немцы на бумаге наши права в Хорватии, в то время как на практике они забирают всё, оставляя нам лишь небольшую кучку костей. <…> Кроме того, я глубоко возмущен немцами, с тех пор, как Лист[161] без нашего ведома заключил перемирие с греками, а солдаты дивизии “Казале”, которые являются уроженцами Форли и ненавидят Германию, наткнулись в Понте-ди-Перати на германского солдата, загородившего дорогу, лишившего нас плодов победы.

Лично я по горло сыт Гитлером и его поведением. Все эти совещания, которые созываются по звонку, мне не по вкусу; звонком пользуются, когда вызывают слуг. К тому же, что это за конференция? В течение пяти часов меня заставляют слушать монолог – бесплодный и скучный. Он целыми часами говорит о Гессе, о “Бисмарке”, о вещах, более или менее связанных с войной, но он не сделал какого-либо предложения, не останавливался основательно ни на одной проблеме и не предлагал никаких решений. <…> В настоящий момент мы ничего не можем предпринять. Приходится с волками выть. Сегодня в палате я буду обхаживать немцев, но сердце мое полно негодования».