Муссон

Через несколько минут вошел почтенный араб с седой бородой и бровями и поклонился аль-Ауфу. Кожа у него была бледная, цвета яичной скорлупы, а глаза яркие и умные. Даже аль-Ауф разговаривал с ним уважительно.

— Осмотри этого франкского мальчишку, дядюшка. Натурального ли у него цвета волосы или выкрашены? Здоров ли он и хорошо ли сформировался?

Руки врача прикоснулись к голове Дориана мягко, но уверенно, и Дориан неохотно подчинился, напрягаясь всем телом. Бен-Абрам потер между пальцами его шелковистые рыжие волосы, тихонько цокая языком.

Потом развел волосы и внимательно осмотрел кожу, поворачивая голову, чтобы поймать свет из высоких зарешеченных окон. Понюхал волосы, стараясь уловить запах химических веществ или трав.

— Я пятьдесят лет занимаюсь медициной, но ни разу такого не видел, ни у мужчин, ни у женщин, хотя слышал, что у людей на севере Парфии бывают такие волосы, — сказал наконец Бен-Абрам. — Они не крашены, нет. — Аль-Ауф с вновь вспыхнувшим интересом наклонился вперед на подушке. — Это их природный цвет, — подтвердил Бен-Абрам.

— А остальное тело?

— Посмотрим. Прикажи ему раздеться.

— Он не говорит на языке пророка. Тебе придется самому его раздеть.

Хотя Юсуф держал Дориана, они и вдвоем не смогли выполнить приказ. Дориан сопротивлялся, как кошка, которую суют головой в ведро с холодной водой. Он царапался, лягался, кусался. В конце концов пришлось приказать двум стражникам держать его.

Наконец он остался перед ними обнаженным, стражники держали его за руки, чтобы не прикрывался.

— Посмотрите на цвет и гладкость его кожи, — удивлялся Бен-Абрам. — Она прекрасна, как тончайший белый шелк, как кожа жеребца самого султана. Ни одного изъяна. Она прекрасно сочетается с рыжими волосами и вне всякого сомнения подтверждает истинность моих слов. Цвет его волос природный.

Аль-Ауф кивнул.

— А что остальное тело?

— Держите его, — велел Бен-Абрам стражникам. Укус на его запястье еще кровоточил. Он осторожно протянул руку и начал щупать белые гениталии Дориана.

— Яички еще окончательно не сформировались в мошонке, но они нетронуты.

Он сжал пальцами белый детский пенис.

— Как видите, он еще не обрезан, но…

Он оттянул крайнюю плоть, и показался розовый кончик.

Дориан извивался в руках стражников, стыд и унижение заставили его забыть о решении не говорить по-арабски.

— Неверная свинья! — закричал он по-арабски. — Убери свои грязные руки от моего конца, или, клянусь Господом, я тебя убью!

Аль-Ауф откинулся на подушки, на лице его отразились удивление и набожный страх.

— Он говорит! Пророчество исполнилось!

— Аллах милосердный! Да будет свято его великое имя! — хором подхватили люди по обе стороны от него. — Исполнилось пророчество святого Теймтейма!

Высоко на фок-мачте Том приложил руки ко рту и закричал:

— Парус!

— Где? — крикнул в ответ Нед Тайлер.

— С правого борта. На расстоянии в две лиги.

Хэл в своей каюте услышал эти крики и так стремительно бросил перо, что забрызгал карту. Он быстро стер чернила и побежал к двери.

На палубу он вышел в одной рубашке.

— Мачта! Что видно? — крикнул он наверх.

— Маленькое судно с косым парусом! — донесся ответ Тома. — Ага. Они нас увидели. И отвернули.

— Только виновный убегает.

Большой Дэниел поднялся на палубу и остановился у руля.

— Или благоразумный, — сказал Нед Тайлер.

— Ставлю гинею против фунта дерьма, что это корабль с острова аль-Ауфа, — сказал Большой Дэниел.

Хэл посмотрел на них.

— А мы у них спросим, мистер Тайлер. Поднять все паруса и лечь на курс перехвата, кто бы они ни были.

Маленькое суденышко, старавшееся двигаться против ветра по бурному морю, не могло тягаться с „Серафимом“. Через полчаса показался весь корпус дау. Большой корабль с квадратными парусами безжалостно надвигался на нее.

— Дайте сигнальный выстрел, мистер Фишер, — приказал Хэл, и Большой Дэниел торопливо направился к носовым орудиям. Несколько минут спустя прогремел единственный пушечный выстрел. Хэл в подзорную трубу видел, как через несколько секунд в половине кабельтова от убегающей дау взвился фонтан, увенчанный белой пеной.

— Думаю, даже неверные понимают этот язык, — сказал Хэл и не ошибся: дау покорилась неизбежному. На корабле убрали единственный парус и развернули его по ветру.

— Подготовьте вооруженную абордажную команду, — приказал Хэл Большому Дэниелу, пока корабль сближался с суденышком.

Большой Дэниел возглавил группу в шлюпке. Он поднялся на палубу дау и исчез в трюме. Тем временем его люди захватили дау и под угрозой обнаженных сабель согнали экипаж в одно место. Через десять минут Большой Дэниел вернулся на палубу и крикнул на „Серафим“:

— Капитан, тут полный груз шелка, все тюки с печатями Английской Ост-Индской компании.

— Клянусь Господом, пиратская добыча. — Хэл впервые за много дней улыбнулся и крикнул: — Оставьте на дау для управления мистера Уилсона с пятью матросами. Капитана и весь экипаж перевезти под охраной сюда.

Большой Дэниел привез смущенных, испуганных арабов, а Уил Уилсон снова поднял парус и последовал на дау за „Серафимом“, который лег на прежний курс.

Арабского капитана не потребовалось уговаривать.