Муссон Дервиш

Мы приближались к проливу ночью со свежим юго-восточным ветром прямо в корму, когда со штурвала соскочила цепь и его заклинило. Мы потеряли управление. За время плавания слишком много всего ломалось, так что мы уже привыкли. Паника была недолгой. Мы установили в кормовой каюте аварийный румпель прямо на головку руля и перенесли туда дисплей GPS. Тоши рулил по GPS, сражаясь с коротким румпелем, пытаясь удержать 45 футовую лодку на курсе фордевинд на короткой крутой волне. Мы летели семь узлов под одним гротом с двумя рифами. Я был был на несколько дюймов выше ростом чем кэп и мог рулить ногами, упираясь плечом в люк, держа курс на маяк Муроран. Два часа на румпеле были очень утомительны, мы уменьшили вахты до полутора часов с коротким сном между ними. В сумерках мы прошли внешний брекватер и бросили якорь напротив марины Енруму, Муроран. Я уже мог разглядеть деревянную мачту Кехаара. Всё было в порядке, моё долгое отсутствие на лодке не принесло ей никакого вреда.

Тоши сомневался, он спросил, что я хотел бы для своей лодки в качестве подарка. Может быть GPS? - предложил он? Я долго не раздумывал. - Нет, приятель. GPS мне не нужен. Что мне действительно нужно, так это хороший непромоканец. И я получил его в тот же вечер, самую лучшую штормовую куртку, какую можно купить за деньги, плюс всю провизию, которая осталась после плавания. А когда через несколько дней я уходил на Хакодате, был ещё подарок в белом конверте. Щедрый хозяин и хороший друг.

На Хакодате я начал подбирать велосипеды. Общественный транспорт в Японии ужасно дорог и велосипед обычная альтернатива. Это единственная вещь, которую я воровал в Японии. Заброшенными великами полны все улицы и переулки. Возле железнодорожной станции они обычно лежат кучей. Единственная неисправность обычно, просто спущенные колёса, но иногда и даже этого нет. Когда случается что хозяин забывает кодовый номер велосипедного замка, он просто оставляет его. Отвёртка в заднем кармане очень хорошо помогает. Там столько много заброшенных велосипедов, что нет необходимости перевозить их с места на место. Я попробовал сделать это всего лишь раз. Колёса слишком велики и не проходят в люк, поэтому я привязал велосипед на палубе. Во время послеобеденной умеренной лавировки он покрылся тонким слоем соли и начал ржаветь, японские изделия не рассчитаны на долгий срок службы. Когда я взял несколько велосипедов на Филиппины на продажу, единственным рабочим остался всего лишь один, детский, который я разместил внутри.

В новом городе я выходил на прогулку и возвращался на велосипеде, снимал с него всё лишнее, чтобы изменить внешний вид, соскребал регистрационный номер, накачивал колёса и ездил на нём пока он не ломался или кто-нибудь не ломал его. Зимой в Токаяме я попадал в аварии — пару раз меня сбивал автомобиль. Во второй раз велосипед восстановлению не подлежал. Достаточно было немного пройтись, чтобы найти замену, я даже не опоздал на работу.

На Хакодате по утрам я ездил на велосипеде по пригородам. Тихие аллеи полны маленькими садиками и деревцами бонсаи. У небольших деревянных синтоистских храмов вход очень замысловатой конструкции. Иногда останавливался поболтать с каким нибудь особенно великолепным котом, растянувшимся посреди дороги. Кошки в Японии настоящие аристократы, здесь они не похожи на безродных кошаков ныкающихся по углам. Представьте себе большой новый престижный офис крупной фирмы. Золото и огромные стёкла, десятки секретарш и клерков страдают в стерильных комнатах, стерильные рубашки, плотный макияж, одежда по последней моде. Главный вход, стекло трёхметровой высоты, пол вестибюля покрыт толстым серым ковром. На плюшевом коврике, в полуметре за стеклянной дверью сидит огромный белый персидский кот и смотрит на улицу. Он выглядит как босс всего этого заведения: неподвижный, бдительный, величественный, бесполезный и незаменимый. Я остановился полюбоваться на него и выразить ему своё уважение, он же, в свою очередь, абсолютно меня игнорировал.

В Хакодате главный интерес для меня представлял мусор. Я выяснил в какие дни его собирают и систему сбора грузовиками (принадлежащими якудза). Многие домохозяйки ждут, пока грузовик покажется на углу квартала и только тогда выносят мусор на обочину.

Самые ценные находки мне пришлось выхватывать из лязгающих челюстей машины.

Японцам претит идея использования вещей бывших в употреблении. Хотя иногда можно увидеть старика с тележкой, подбирающего выброшенные вещи, раз я даже видел серьёзного молодого конкурента на скутере в поисках трофеев, но всё это никак не влияет на то, что огромное количество исправных и чистых вещей, стоимостью в миллионы долларов, каждый день перемалывается и сжигается. Не делается даже попытки их утилизировать.