Муссон

— Нет, отец, — перебил Гай, — ты не понял. Я хочу вызвать его на дуэль на пистолетах.

Лицо Хэла мгновенно стало жестким.

— Что за вздор, Гай? Том твой брат.

— Я его ненавижу, — ответил Гай, и его голос задрожал от страсти.

— А ты подумал о том, что, если вызовешь его, у Тома будет право выбора оружия? Он определенно выберет сабли. Ты хочешь выйти против Тома с саблей? Я бы не хотел. Аболи превратил его в фехтовальщика, который справится с любым противником. Ты и минуты против него не выстоишь. Он унизит тебя или даже убьет, — жестко и прямо говорил Хэл.

— Мне все равно, я хочу с ним сразиться.

Хэл потерял терпение. Он с такой силой ударил ладонью по столу, что чернила из чернильницы выплеснулись на страницы судового журнала.

— Хватит! Я пытался говорить с тобой разумно. Я запрещаю тебе осуществлять твое желание. На этом корабле не будет дуэлей, тем более между моими сыновьями. Если услышу от тебя еще хоть слово об этом, прикажу посадить тебя на цепь в трюме, и, как только мы достигнем мыса Доброй Надежды, ты перейдешь на другой корабль, отправляющийся в Англию. Ты меня слышал?

Гай пошатнулся от силы отцовского гнева. Он редко видел его таким. Однако он попытался настоять на своем.

— Но, отец…

— Довольно! — рявкнул Хэл. — Я все сказал, раз и навсегда. Отправляйся исполнять свои обязанности к мистеру Битти. Не желаю больше слушать этот вздор.

«Серафим» двигался зигзагами вперед и назад, упорно пробиваясь на восток, и море постепенно меняло цвет и нрав. Беспорядочная мешанина океанских волн сменилась большими зубчатыми рядами, словно армия великанов в боевом порядке двигалась к суше, все еще скрытой за горизонтом.

— Это волны у мыса, — сказал Нед Тайлер Тому и Дориану и показал вперед, на туманный горизонт. — Холодные воды встречаются там с теплым африканским воздухом. Некоторые называют его мысом Доброй Надежды, но другие — Морем Туманов, а еще мысом Бурь.

С каждым днем экипаж, который очень давно не видел суши, все больше охватывало возбуждение. С далекого континента навстречу летели птицы: длинные ряды бакланов, с черными пятнами на желтом горле; хрипло кричащие черные чайки с белоснежной грудью; буревестники бороздили поверхность воды своими перепончатыми лапками.

Потом показались первые темные клочья плывущих водорослей, сорванных бурным морем со скал и унесенных течением, они размахивали длинными стеблями и пучками листьев, как растерзанные осьминоги щупальцами. Под поверхностью холодной зеленой воды кишели огромные косяки небольших рыб, похожих на сардин; легионы скользких блестящих тюленей резвились в воде и кормились этим изобилием. Когда корабль приближался, они поднимали головы и смотрели на людей большими блестящими глазами над жесткими кошачьими усами.

Теперь каждый вечер Хэл укорачивал паруса, так что корабль едва двигался против бурного зеленого течения. С первыми лучами рассвета он посылал Тома и Дориана на грот-мачту, чтобы быть уверенным: никакой риф или скала впереди не вспорют корабельное брюхо. Убедившись, что океан впереди чист, он развертывал и поднимал все паруса.

В середине семьдесят третьего утра с отплытия из Плимута Дориан показал старшему брату неподвижное облако прямо по курсу на горизонте; другие небесные когорты разносил ветер. Мальчики некоторое время разглядывали это облако, и вдруг оно на мгновение разошлось, и они увидели под ним жесткую голубую линию, прямую, как сабельный разрез.

— Земля! — прошептал Том.

— Неужели? — удивленно спросил Дориан.

— Да! Да! — возбужденно говорил Том. — Это земля. — Он вскочил на ноги на раскачивающемся марсе и дрожащим пальцем показал вперед. — Земля! — закричал он. — Земля по курсу!

Палуба под ними ожила, матросы снизу бросились наверх и присоединились к тем, кто уже поднялся на снасти. Вскоре все паруса и реи кишели людьми; матросы висели на снастях, как гроздья спелых плодов, крича и возбужденно смеясь.

Хэл Кортни выбежал из кормовой каюты без камзола, держа под мышкой медную подзорную трубу, и поднялся к сыновьям на верх мачты. Поднимался он быстро и уверенно и ни разу не остановился, пока не добрался до марса. Том с гордостью заметил, что, несмотря на долгий подъем, дышал отец ровно.

Хэл поднес трубу к глазу и принялся разглядывать голубой силуэт, замечая тень ущелий и складки рваных скал.

— Что ж, мастер Томас, твой первый подход к суше. — Он протянул трубу Тому. — Что ты видишь?

Он стоял между мальчиками, обняв их за плечи.

— Это гора! — воскликнул Том. — Большая гора с плоской вершиной.

— Столовая гора, — подтвердил Хэл.

Том не понимал, какой навигационный подвиг они совершили. Они плыли больше семидесяти дней не видя суши, и отец привел их точно на тридцать четвертый градус южной широты.

— Внимательно посмотрите на землю перед вами, — велел Хэл сыновьям. Он испытал странное предчувствие, как будто на мгновение перед ним распахнулась завеса будущего. — Там ваша судьба.

— И моя, отец? — высоким голосом спросил Дориан.

— И твоя. Сюда вас привел рок.

Мальчики молчали, страстность отца лишила их дара речи.

Они втроем сидели наверху, пока солнце не достигло зенита.